Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить - [92]
Когда в 518 году Юстин пришел к власти, Севир покинул Антиохию, чтобы избежать ареста или чего похуже: Юстин распорядился вырвать ему язык за подстрекательство к бунту. Важно, что последователи продолжали считать его законным патриархом до дня его смерти около 538 года, что породило еще один раскол в огромной юрисдикции. Его влияние было так сильно, что был даже издан особый указ: тот, кто хранит у себя труды Севира, должен их немедленно сжечь, иначе ему отрубят правую руку. Позднее Севир стал духовным вождем разных народов, подобно папе, с мнением которого считаются разные кафолические церкви. Во многом именно благодаря Севиру к 530-м годам монофизиты в разных землях и говорящие на разных языках начали действовать согласованно. Они постепенно стали походить на альтернативную вселенскую церковь[405].
В последние годы правления Анастасия Египет стал «свободной зоной» для приверженцев учения об одной природе, и естественно, что Севир должен был бежать именно туда. Важное событие произошло в 516 году, когда император, склонный к монофизитству, поставил своего единомышленника патриархом Александрии, – однако население отвергало его потому, что он был представителем порочных archontes, властителей. В данном контексте это слово указывает на носителей власти Римской империи, хотя оно же может обозначать демонические силы, господствующие в материальном мире. Казалось, между императором и дьяволом разница не столь уж велика. События 516 года привели к тому, что египетская церковь почти открыто заявила о своей независимости и приняла монофизитство как свою национальную веру[406].
Юстиниан
В 527 году Юстина сменил его племянник Юстиниан, царствовавший на протяжении почти сорока лет. В начале правления он пытался смягчить вражду между сторонниками и противниками Халкидона и потому в какой-то мере поддерживал монофизитское духовенство. Однако в середине 530-х он явно стал поддерживать халкидонцев. Отчасти это было можно объяснить тем, что ему удалось отвоевать большие территории бывшей Западной империи – Италию, Северную Африку и даже юг Испании – и установить над ними римскую власть, так что империи следовало считаться с мнением Запада. Под давлением римского папы Юстиниан низложил константинопольского патриарха Анфима, сторонника монофизитства. За этим последовала чистка великих престолов, «и с той поры Халкидонский собор открыто признавался во всех церквах и никто не дерзал предавать его анафеме; если же кто-то был с этим несогласен, его принуждали покориться разными способами»[407].
Действия Юстиниана в Александрии показали, что наступил поворотный момент в истории. Со времен Петра Монга единый александрийский патриархат возглавляли монофизиты, которые правили и сторонниками, и противниками Халкидона. Последним патриархом единой церкви был Феодосий, но он был низложен Юстинианом в 536 году и затем провел несколько десятилетий в заточении в Константинополе. После этого момента появились два независимых патриархата: коптский и халкидонский, – и им уже никогда не было суждено соединиться. Так появились две соперничающие церкви, каждая со своей иерархической структурой[408].
Но Юстиниан находился в куда более сложном положении, чем может показаться, и опять же важнейшую роль во всем здесь играли придворные женщины. Если Юстиниан решительно стоял за Халкидон, его жена Феодора с не меньшим энтузиазмом защищала монофизитов. Это было немаловажным обстоятельством, поскольку сама Феодора пользовалась огромной властью и буквально была вторым императором. Эта одаренная женщина имела огромное влияние среди придворных и была незаменимой поддержкой для епископов непокорных церквей.
Двор Юстиниана так умело хранил равновесие между этими двумя позициями, представляя собой, так сказать, союз двух отдельных лиц и двух природ, что мы даже вправе задаться вопросом: а не было ли такое разделение сознательной политикой? Даже если Феодора была сильным самостоятельным деятелем и не желала разделять симпатии мужа, вероятно, супруги достигли согласия в этом вопросе и использовали свои различия в политических целях. Юстиниан был в высшей степени ортодоксальным императором, которого радостно поддерживали все халкидонцы, а в это время Феодора исполняла роль необходимого предохранительного клапана, так что монофизиты помнили, что при дворе у них есть сильная защитница. Это снижало вероятность того, что противники Халкидона станут поднимать восстания или устраивать перевороты. Хотя такая продуманная хитрость кажется нам чем-то почти невероятным, историк Евагрий предполагает, что это делалось совершенно сознательно
