Войны Роз - [9]
Потенциальные успехи или неудачи системы зависели от личности короля и от того, мог ли он сохранять равновесие между вздорными вельможами, слишком влиятельными, чтобы не обращать на них внимания, не задевал ли он их интересов, беря под свое управление чрезмерное количество земельных, человеческих и денежных ресурсов, и был ли он способен, вообще говоря, следить за тем, чтобы они действовали во благо страны и на пользу своему государю.
Видимо, Генрих VI не сумел этого. На протяжении всего Средневековья и вплоть до начала правления Елизаветы I монархи и Королевский совет потратили массу времени на урегулирование личных и территориальных проблем своих высокопоставленных подданных>{29}. «Феодализм выскочек», отдав силовую составляющую власти на откуп магнатам, несомненно развязал им руки для того, чтобы, пользуясь нерешительностью характера Генриха и будучи свободными от такого традиционно сдерживающего фактора, как королевское наказание, они могли разрешать свои ссоры vi et armis (военным путем). Поэтому в 1440-х и 1450-х гг. все большая и большая часть знати для улаживания своих проблем прибегала к насилию. Груз ответственности за деградацию общественной жизни и в конечном счете полная потеря доверия, приведшие к внезапному поражению в Столетней войне, легли на правительство, что дало Ричарду Йорку возможность противопоставить свои притязания на трон основанному на давнем обычае праву дома Ланкастеров. Примечательно, что даже в этих условиях на всем протяжении 1450-х, когда бы Йорк ни пытался силой завладеть троном, лишь незначительная часть аристократии поддерживала его. Необузданные и воинственные без меры, склонные хвататься за оружие всякий раз, чтобы уладить собственные ссоры, они не были готовы перейти грань, которая отделяет насилие от измены. Возможно, главный соперник Йорка Сомерсет и не был популярен, но не существует и никакого свидетельства того, что Йорка очень любили. Программа Йорка, если это можно так назвать, была программой честолюбивого магната, а не партии. Конечно, в 1450-х гг. аристократия не была разделена на сторонников Йорков и Ланкастеров. Возможно, большее количество людей, чем нам известно, поддержало недовольство Йорка, и их симпатии к нему могли расти, поскольку в конце 1450-х гг. поддержка династии Ланкастеров уменьшилась — еще до того, как стало ослабевать влияние ее двора. Тем не менее только после того как в 1459 г. Йорка лишили прав в Дьявольском парламенте, его начинает поддерживать хоть сколько-нибудь значительная часть знати. Даже тогда на первых порах они все, включая самых близких друзей Йорка, не осознавали, что он планирует восстановить свое потенциальное право на корону.
Дискуссии в парламенте 1460 г. демонстрируют прежде всего нежелание принимать требования герцога и невозможность мирного их отклонения. Сам Йорк никогда не был способен свергнуть Генриха VI: он был вынужден пойти на компромисс, по которому признавался наследником Генриха. Несколькими месяцами позже всего лишь часть сторонников Йорка, число которых выросло после 1459 г., провозгласила королем Эдуардом IV его сына — на это их подвигли скорее отчаянные обстоятельства, которые сложились вследствие изоляционистской политики Йорка, чем убеждение и желание поддержать его>{30}.
Однажды посеянные семена измены дают обильные всходы — так случилось и теперь. Сражения, конфискации и опалы следующих двадцати пяти лет были неспособны запугать или образумить аристократию и неродовитое дворянство. Четыре политических переворота за четверть столетия бросали тень на идеалы преданности и представления о святости монархии и порождали атмосферу, зараженную мятежом, которая ярко контрастирует с более строгой моралью 1450-х гг. «Союз двух благородных и блестящих династий» Йорков и Ланкастеров, заключенный в браке Елизаветы Йоркской и Генриха Ричмонда, не сумел покончить с крамолой. Заговоры против Генриха VII были и многочисленнее и масштабнее, чем любые козни злоумышленников против Генриха VI (если поверить донесениям некоего шпиона) даже после того, как полторы тысячи самых высокопоставленных вельмож смогли обсудить вопрос о порядке престолонаследования без упоминания сына короля.
В заключение необходимо сказать, что в последнее время историками активно обсуждалась проблема экономических условий в Англии пятнадцатого века. Эти споры не утихают и сейчас. После того как в течение некоторого времени экономика той эпохи обыкновенно оценивалась как застойная, если не вовсе упадочная, современные авторы сменили эту концепцию на идею относительно развивающегося экономического общества>{31}. Не представляется возможным обсудить эту отдельную тему здесь, но необходимо обратить внимание, что гражданские войны если и имели какое-либо влияние на аграрную и экономическую жизнь страны, то оно было крайне незначительным, а также нужно отметить определенную связь между финансовой мощью и возрождением монархии.
