Войны Митридата - [144]

С Фанагорией связано ещё одно очень интересное событие. В 2005 г. во время исследования той части древнего города, которая оказалась под водой, был обнаружен мраморный постамент статуи, на лицевой стороне которого была надпись: «Гипсикрат, жена Митридата Евпатора Диониса, прощай». Судя по всему, речь идет о той самой Гипсикратии, которая напоминала легендарную амазонку и сопровождала Митридата после поражения в битве при Дастире. Вряд ли мы когда-либо узнаем, почему она оказалась похороненной именно в Фанагории. Погибла ли в бою с восставшими фанагорийцами, или же умерла по какой другой причине. Гадать бесполезно, просто интересно отметить тот факт, что рассказ Плутарха о верной спутнице царя нашёл неожиданное подтверждение.

Между тем ситуация продолжала резко ухудшаться. Феодосия, Херсонес, Нимфей и множество других более мелких укреплений и населённых пунктов отказались признавать власть царя. Но самым страшным было то, что началось брожение в войсках. Воины были недовольны всем – и трудностями предстоящего похода, и постоянным пребыванием в лагерях, и суровостью стратегов во время военной подготовки. Те же солдаты, которые были набраны из местных, выражали протест против растущих налогов и воровства царских чиновников. Но главным объектом недовольства армии был всё-таки поход в далёкую Италию: «Его войско колебалось вследствие, главным образом, самой грандиозности этого предприятия; не хотелось им также отправиться в столь длительное военное предприятие, в чужую землю и против людей, которых они не могли победить даже на своей земле. О самом Митридате они думали, что, отчаявшись во всем, он предпочитает умереть, совершив что-либо значительное, как прилично царю, чем окончить свои дни в бездействии».

Чтобы подавить недовольство в армии и среди населения, а также вернуть под свою руку отпавшие города, были нужны надежные и боеспособные войска. Преданные лично царю. Митридату показалось, что он нашел решение проблемы. Евпатор решил сделать ставку на скифов и отправил к их вождям своих дочерей в жены, призывая будущих зятьев прийти к нему с войсками на помощь. Охрану посольства несло 500 царских солдат, но, как показали дальнейшие события, лучше бы их вовсе не было. Дело в том, что в армии нетерпимо относились к евнухам, которые в последнее время забирали всё большую власть при царе. А поскольку эти самые евнухи входили в состав посольства, то конфликт между ними и солдатами охраны не заставил себя долго ждать. В итоге всех евнухов перебили, а царских дочерей доставили не к скифам, а к Великому Помпею, и они прошли в его триумфе с остальными детьми Митридата, захваченными в плен.

Пока всё это происходило, царь с увлечением претворял в жизнь план похода в Италию. Казалось, что Митридат не замечал того, что творится вокруг него, целиком погрузившись в военные проблемы. Он даже возобновил давний союз с кельтами, поскольку решил привлечь к вторжению на Апеннинский полуостров и их отряды. Однако этот злосчастный поход не интересовал уже никого, кроме самого царя. Пребывая в мире собственных иллюзий, Евпатор упускал из виду суровую реальность. А она была такова, что обстановка на Боспоре была уже накалена до предела и недовольство зрело не только в окружении Митридата, армии, но и в народе. Даже среди ближайших родственников старого царя появились люди, готовые на все, лишь бы отстранить его от власти. Достаточно было малейшей искры, чтобы произошёл взрыв, а у Евпатора так и не было опоры, на которую он смог бы опереться в случае беды. Разве только отряд римских эмигрантов, которые целиком и полностью зависели от Митридата.

Переворот

Если бы царь не бредил походом в Италию, а решил остаться на Боспоре, то возможно, что его дальнейшая судьба сложилась бы иначе. Митридату надо было укрепить свою власть, вложить в экономику страны привезённые сокровища и заняться внутренними проблемами региона. И тогда отношение к нему со стороны местного населения осталось бы неизменным. От Северного Причерноморья до Рима очень далеко, и отражать вражеские экспедиции Митридату было вполне по силам. Ведь помимо военных ресурсов собственно Боспорского царства он мог теперь рассчитывать на помощь скифов и сарматов. Зато римлянам пришлось бы действовать в отрыве от своих баз и рассчитывать на переброску войск и их снабжение только по морю, поскольку путь через Кавказ был для них закрыт. Поход Помпея это наглядно продемонстрировал. Поэтому у Евпатора были шансы закрепиться на Боспоре Киммерийском.

Трудно сказать, почему такой реалист как Митридат оказался в плену иллюзий. Похоже, что всепоглощающая ненависть к Риму завладела всеми его мыслями. Царь просто не представлял своей дальнейшей жизни без борьбы с ненавистным врагом, который отнял у него всё. Однако Митридат по-прежнему был начеку и сумел своевременно узнать о заговоре своего сына Фарнака. Ответные меры со стороны царя не заставили себя долго ждать, заговорщиков схватили, пытали и казнили. За исключением Фарнака. Причины, побудившие любимого сына Евпатора, которого царь провозгласил своим наследником, пойти против отца, Аппиан обозначает несколько невнятно. Это страх похода в Италию, страх перед римлянами и возможность потерять власть в случае поражения Митридата. Однако, перечисляя все вышеизложенные обстоятельства, подтолкнувшие Фарнака на путь измены, историк делает многозначительное замечание: «