Война времен - [179]

Цер-Бер ничего не ответил. Возможно, он знал всю истину. Однако раскрывать кому бы то ни было свои мысли он не намеревался.

— Рад тебя видеть, гомоген Герман, — с нарочитой любезностью проговорил правитель.

Человек не ожидал такого обращения к себе со стороны своего врага.

«Воистину, он искусный лицедей», — подумал Герман.

— И я вас, мой почтенный учитель, — склонив голову, пытался он подыграть Цер-Беру.

— Будь же гостем в моём городе, — играя роль радушного хозяина, предложил нуцеторн. — Хоть Мельсимор не так уж велик размерами, но ты должен чувствовать себя здесь как дома, — заявил тот.

— Мельсимор? — не понял юноша слов «самого первого».

— Так сейчас именуется наш город, — шепнул Райд-Эр гомогену.

Германа словно кипятком ошпарили.

«Вот ублюдок! Мало того, что хотел прикончить меня. Так он ещё решил увековечить своё коварство, дав городу моё фамильное имя…»

— Спасибо за честь, наставник, но я скоро должен вернуться на Виону, солгал человек. — Там уже знают о моём возвращении и с нетерпением ждут, добавил он, чтобы хоть как-нибудь устрашить монарха.

— Правда? — изумился Цер-Бер. — А жаль. Мне бы хотелось, чтобы ты погостил у меня несколько дней, — стараясь казаться любезным, молвил геноконцентрат. Или хотя бы один денёк.

Герман посмотрел на Райд-Эра — тот безмолвно стоял рядом.

— Ну, если только один день, то я согласен.

— Хорошо, — довольно улыбнулся Цер-Бер. — Райд-Эр, проводи нашего гостя в самые лучшие апартаменты.

Серый дым рассеялся, а с ним и образ геноконцентрата. Райд-Эр, дотронувшись рукой до плеча юноши, вновь посредством энергетического трансфера доставил Германа в другое место. На сей раз помещение, в котором они оказались, светлое, уютное, походило чем-то на номер люкс в престижном отеле.

Райд-Эр, не сводя глаз с гомогена, отошёл от него на шаг назад. Гость прочёл в его глазах тревогу и ощущение вины. Действительно, торн чувствовал себя виноватым. Ведь именно он отвёл Германа к «Первейшему». Будь он на сто процентов уверен, что перед ним был действительно Мельсимор, торн никогда бы не поступил так опрометчиво. Райд-Эр был одним из приближённых правителя, и не ему ли знать, как его предводитель ненавидел этого гомогена. Однако совершённую ошибку невозможно было исправить и запоздалое раскаяние не могло изменить участи человека. Геноконцентрат положил оружие Германа на маленький столик, решив, что гомогену он ещё может пригодиться. Торн уже собирался удалиться, но неожиданно вспомнил:

— А как же Марк-Сон? Он тоже выжил?

— Марк-Сон погиб, спасая нашу жизнь, — с горечью ответил человек. — Однако подробностей его смерти я не знаю, — добавил он. — Уверен, что лейтенант Гор-Ди сможет дать более подробную и точную информацию о его гибели.

— Прощай, Герман, — не смея дольше задерживаться, проговорил торн. Его слова прозвучали как последнее сочувствие к приговорённому.

Геноконцентрат исчез, оставив человека наедине с гнетущими мыслями и страхами. Улетая с Земли, по возвращении он ожидал увидеть её такой же. Однако транстаймер не только уничтожил станцию на Криптонии, но и вновь перевернул всю его жизнь.

«Жил себе спокойно, — думал Герман, вспоминая свой прежний образ жизни, никому не мешал. И вот теперь сижу в чужом для меня городе и времени и ломаю голову, как спасти собственную шкуру. Этот тиран не успокоится, пока не уничтожит меня, а вионийцы вряд ли помогут мне. Я стал узником на своей родной планете, на землях, некогда принадлежащих мне. Одно утешение, что Зей-Би и Гор-Ди уже в безопасности».

Голова гудела от забот и бессонницы. Он прилёг. Последний раз Герман спал в анабиотической камере военного корабля, а это было два дня назад, нет, нет, двести лет тому назад. Однако как бы ему ни хотелось спать, чувство опасности не давало ему покоя.

«Единственный шанс — прийти с Цер-Бером к какому-нибудь соглашению…. Думаю, он согласится, если я безвозвратно уберусь с его планеты…. Убраться с Земли…» — при этой мысли защемило сердце.

Это была слишком высокая цена, которую он мог заплатить за свою жизнь. Поселившись на Вионе, Герман терял, в сущности, самого себя, своё изначальное «я», там он был никем, а здесь он чувствовал себя как дома. Такой вариант спасения лишал его прав собственности, а также всех притязаний на возврат своих земель. Но это было не главным для него. Ничто не имело в глазах юноши такой значимости, как разлука со своей возлюбленной. Оставив Землю, он обязан был бы расстаться с Зей-Би и на сей раз навеки. Мысль о разлуке с той, ради которой он столько пережил, не давала человеку покоя. Вионийцы никогда бы не согласились поселить её на своей планете. Их ненависть ко всем геноконцентратам была слишком очевидной, как и презрение «Первейшего» к гомогену.

Прозвучал тихий щелчок «распределительного» пояса, который повторно известил своего носителя о времени приёма ежедневных капсул. В этот раз он не преминул удовлетворить и технику, и свой организм. Поочерёдно вставив в «распределитель» капсулы, Герман почувствовал прилив сил. Присев на диван, он стал до мельчайших подробностей обдумывать свой предстоящий разговор с Цер-Бером, но перед его глазами не исчезал образ Зей-Би, и вскоре колебания в правильности его решения одержали над ним верх.