Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 - [83]

С середины 1920-х годов прибалтийские правительства (и в первую очередь армейское руководство) усилили свои попытки интегрировать все три военизированных движения в официальные армейские структуры. Обычно это достигалось путем непосредственного подчинения лидеров этих движений командующим армиями, назначения армейских офицеров в руководящие органы движений, введения более строгого контроля за применением оружия и прикрепления военизированных частей к местным административным структурам. К концу 1920-х годов все три организации были территориально разделены и привязаны к местным администрациям. Например, территориальная организация «айзсаргов» предусматривала наличие отделений при всех муниципалитетах (pagasts), сгруппированных в девятнадцать полков — по одному для каждого латвийского уезда (aprinkis)^{531}. В целом эти изменения укрепляли ярко выраженную иерархическую структуру движений, самой характерной чертой которых было наличие харизматических лидеров (Владас Путвис, Винцас Креве-Мицкявичус, Альфреде Берзиньш, Йохан Лайдонер) и тесных связей с военным и правящим истеблишментом.

По-видимому, из всех трех прибалтийских движений «шаулисы» дольше всех сохраняли свою полунезависимость. В 1919–1921 годах они функционировали главным образом как независимый орган. С 1921 года в военных делах они подчинялись армии, но лишь в 1935 году вся их деятельность (включая социальную и культурную) оказалась под полным контролем командующего армией. В Латвии за контроль над «айзеаргами» боролись армия и Ульманис: после переворота 1934 года «айзеарги» были выведены из подчинения Министерству внутренних дел и переданы в ведение нового Министерства общественных работ, которое возглавлял вождь «айзсаргов» Альфреде Берзиньш, бывший доверенным лицом Ульманиса^{532}. Латвийский диктатор покровительствовал «айзеаргам» за счет армии, что лишь усилило трения в отношениях между ними. К концу 1930-х годов литовское и латвийское военизированные движения были превращены в военный резерв регулярной армии. Между тем «Кайтселийт» играл роль армейского резерва с самых первых дней своего существования: с декабря 1918 года он подчинялся непосредственно главнокомандующему эстонской армией.

Кроме того, все три движения поддерживали определенные связи друг с другом, но в первую очередь с аналогичным финским движением. «Шаулисы» и «айзсарги» сохраняли дружеские организационные связи с Suojeluskunta время от времени обмениваясь визитами^{533}. В июне 1939 года руководителю «айзсаргов» Карлису Праульсу устроили пышную торжественную встречу в Литве на праздновании 20-летия «шаулисов». 

Наследие

Мобилизующее воздействие балтийских военизированных движений являлось одним из ключевых факторов, обеспечивших выживание трех Прибалтийских национальных государств в бурях и испытаниях первых послевоенных лет. С другой стороны, существование крупных и хорошо развитых военизированных организаций, обладавших обширными социальными сетями, оказывало серьезное воздействие на межвоенную политическую ситуацию в Прибалтике и внесло свой вклад в скорое падение непрочных прибалтийских демократий. В этом отношении страны Прибалтики следовали военизированным тенденциям, наблюдавшимся после Первой мировой войны в Италии и в веймарской Германии.

Правые антиправительственные путчи, завершившиеся установлением авторитарных режимов Сметоны, Ульманиса и Пятса, были организованы военными кругами, имевшими тесные связи с армией и военизированными организациями. Однако из всех трех прибалтийских движений лишь «айзсарги» непосредственно участвовали в президентском перевороте 1934 года, после чего фактически превратились в личную гвардию диктатора Ульманиса. В Литве путч Сметоны 1926 года был подготовлен небольшой группой армейских офицеров. Однако после переворота «шаулисы» с энтузиазмом поддерживали новый режим, выполняя при нем роль политической полиции и являясь орудием внутренней безопасности. Лишь эстонский диктатор Пяте не мог полагаться на чрезвычайно популистский и неоднородный «Кайтселийт»: после путча 1934 года из его рядов пришлось изгонять тысячи социалистов и правых «Борцов за свободу»^{534}.

Несмотря на то что все три прибалтийских военизированных движения заявляли о своей внепартийности, в реальности лишь «Кайтселийт» приблизился к такому состоянию. Все организаторы путчей повторяли, что от имени нации спасают свое государство либо от коммунистов, либо от правых радикалов. В реальности же угроза левой революции сильно преувеличивалась ими, так как все три прибалтийские коммунистические партии уже находились под запретом, а профсоюзы были здесь малочисленными и неэффективными. Тем не менее авторитарные режимы успешно использовали «шаулисов», «айзсаргов» и «Кайтселийт» для обуздания таких прибалтийских ультранационалистических группировок, как Geležinis vilkas («Железный волк») в Литве, Perkonkrusts («Громовой крест») в Латвии и Vabadusojalased («Борцы за свободу») в Эстонии.

Однако самой мрачной страницей в наследии прибалтийских военизированных организаций остается их участие в Холокосте. Хотя советские власти распустили «шаулисов», «айзсаргов» и «Кайтселийт» в 1940 году, а их руководство было ликвидировано, неформальные социальные сети этих движений уцелели. Экс-«шаулисы» оказались в числе самых активных сторонников Временного правительства Литвы, пытавшегося восстановить независимость страны перед ее захватом нацистами 23 июня 1941 года. Этот политический эксперимент продолжался недолго, так как был пресечен нацистами. И все же новое правительство успело дискредитировать себя, неофициально одобрив убийства евреев, совершавшиеся отрядами вооруженных «литовских партизан» и нацистами в первые месяцы германской оккупации. 24 июня 1941 года представитель Временного правительства издал приказ о мобилизации в районе Каунаса, обращенный ко всем экс-«шаулисам»