Война с продолжением - [28]
Пропагандистская кампания осложнялась отсутствием четкой политической линии по колониальным вопросам не только в руководстве страны, но и в рамках самой «колониальной партии», которая распадалась на сторонников различных направлений экспансии — центральноафриканского, североафриканского и ближневосточного. Достичь согласованной позиции французские колониалисты и политики так и не смогли. В вышедшей тогда брошюре С. Фиделя «Французский колониальный мир» пропагандировалась экспансия «по всем азимутам», что было совершенно неосуществимо в тех условиях. Поэтому и вопрос о масштабах притязаний Франции в Сирии оставался открытым. Сторонники «африканской партии» предлагали свести их к минимуму. Упомянутый С. Фидель ратовал за захват «Единой Сирии», то есть всего Восточного Средиземноморья с обширным хинтерландом. В то же время руководитель комитета «Французская Азия» Робер де Кэ выступал за «Малую Сирию», ограниченную с юга «линией Сайкса — Пико». С ним в конечном итоге согласились политический секретарь МИД Ф. Бертело и глава внешнеполитического ведомства С. Пишон. Французские колониалисты были вынуждены окончательно отказаться от миража «Единой Сирии»[201]. Но теперь соглашение Сайкса — Пико стало восприниматься ими как непререкаемое обоснование французских притязаний на Востоке, и любое необоснованное отступление от него создавало для французского правительства рискованную внутриполитическую ситуацию. Так же вынужденно французские колониалисты смирились с необходимостью облекать свои планы в вильсонистскую фразеологию, ссылаясь на пожелания местного населения. С этой целью была активизирована деятельность Центрального сирийского комитета — организации сирийских эмигрантов-франкофилов в Париже. Уже 11 ноября этот комитет принял резолюцию с обращением к Клемансо и Вильсону. В этом документе, наполненном высокопарными фразами в вильсонистском духе, выражалось требование соблюдения «территориальной целостности» Сирии, установления в ней «демократического федеративного режима», для чего необходимы были «помощь» и «дружеское содействие» Франции. Главными опасностями для Сирии объявлялись интриги англичан и деятельность эмира Фейсала, «утвержденного в Дамаске благодаря помощи и субсидиям» Великобритании[202]. Ж. Клемансо официально ответил на это обращение только 6 декабря. Он заверил членов комитета, что распределение оккупационных зон имеет «переходный» характер и весь Восточный вопрос будет рассмотрен «во всей полноте» в ходе мирной конференции. Правительство Франции никогда не забывало о нуждах «угнетенных национальностей Малой Азии». В особенности оно полно решимости специально позаботиться о том, чтобы «обеспечить собственную эволюцию Сирии к мирной цивилизации», и «будет в максимально возможной степени защищать интересы этой страны перед своими союзниками»[203]. Комментируя это письмо, известный журналист Пертинакс (Андре Жеро) на страницах газеты Echo de Paris напомнил публике, что соглашение Сайкса — Пико остается в силе до тех пор, пока оно не будет заменено новым аналогичным соглашением. Интересы Франции на Востоке не должны страдать от того, что во время войны почти все ее войска были собраны на германском фронте. Однако фактическое положение Франции в Сирии неизбежно ухудшается, поскольку «отсутствующие часто оказываются неправы»[204].
«Колониальная партия» нашла своего горячего сторонника в министре иностранных дел С. Пишоне. 29 декабря 1918 года он заявил в палате депутатов: «Мы имеем в турецкой империи неоспоримые права, которые должны защищать. Мы их имеем в Ливане, в Сирии, в Палестине. Они основаны на исторических условиях, на соглашениях и договорах. Они также основаны на желаниях и потребностях местных жителей, которые долгое время являются нашими клиентами. Мы должны самым решительным образом отстаивать наши права… Но мы считаем, что соглашения, заключенные с Англией, продолжают связывать нас с ней, и что те права, которые за нами признаны и расширения которых мы будем требовать на конференции, сейчас надежно гарантированы»[205]. Эта речь была адресована, прежде всего, англичанам, поскольку содержала очевидное требование нерушимости условий тайных соглашений, которые к тому времени уже перестали быть тайными. Но она настолько расходилась с положениями ноябрьской англо-французской декларации, что вызвала всплеск недовольства в Сирии и сильно осложнила работу французских оккупационных властей.
Французские деловые круги начали серьезно готовиться к «освоению» Сирии, словно ее участь как будущей колонии была предрешена. Уже к 6 декабря в некоем «Комитете французской деятельности за рубежом» был разработан подробный план организации управления Сирией, когда она станет французским протекторатом. Страну предполагалось разбить на 8—10 автономных районов по образцу Ливана, которые в свою очередь дробились на более мелкие подразделения, причем административные границы должны были как можно точнее соответствовать этническим и конфессиональным, вплоть до избрания нескольких «мэров» в одном городе. Представительные органы формировались по многоступенчатой системе и оказывались в полной зависимости от французской администрации. Разумеется, места для дамасского правительства Фейсала в этом плане не нашлось. Данный документ впоследствии по разведывательным каналам попал к англичанам и вызвал большой интерес у сотрудников Форин Оффиса
