Война с аксиомой - [4]

Я пробовала воззвать к старосте, комсомольцам. Оказалось, что староста еще не избран, а комсомольцами были только девочки. И они явно не пользовались авторитетом у мальчишеской «вольницы». Положение осложнялось…

Через тридцать минут после этого беспомощного педагогического бултыхания я почувствовала, что иду ко дну. Оставались две возможности. Вызвать директора, пожаловаться. Но тогда мой авторитет скончается, не родившись. И можно было начать кричать, молотить кулаком по столу и ставить двойки. Но авторитет такой ценой не завоевать.

И тогда я начала тихим голосом рассказывать приключения Шерлока Холмса. Шум стал замирать, как костер, политый водой… «Дедуктивный» метод Шерлока Холмса мгновенно заворожил мою «вольницу». Но на душе у меня при этом точно плясали и царапались дикие кошки. И тут моя выдержка подверглась новому испытанию. Дверь открылась. Вошла Мария Семеновна.

— Ну, как дела? — спросила она, поглядывая на ребят поверх очков. — Что вы проходите? — и ткнула пальцем в самого вертлявого мальчика, который за урок уже сменил пять мест.

— «Слово о полку Игореве»! — отчеканил он, выпятив грудь колесом. — Идейное содержание и историческую обстановку.

Она повернулась ко мне:

— Справляешься? Дисциплину держишь пока прилично…

Я пожала плечами. Я не могла смотреть ей в лицо.

— Главное, с ними построже! И чуть что — ко мне в кабинет, на беседу…

Еще секунда, и я честно рассказала бы ей, что происходит, но она тут же повернулась и вышла. И тогда встал один парень, рыжеватый, с круглыми прозрачными глазами.

— Вы не бойтесь, — сказал он ленивым тоном, — мы вас не выдадим… Рассказывайте дальше! — и сел спокойно.

— Как твоя фамилия? — спросила я.

— Иванов!.. Петров!.. Сидоров! — захихикали его дружки, но он властно махнул рукой. И они замолчали. Точно их выключили.

— Ну, Шафаренко…

— Так вот, Шафаренко, — сказала я, — мне покровительство не нужно. За себя я отвечу сама. А вот за класс вам всем придется отвечать. Ведь говорят, что он самый плохой в школе.

Всплеск страстей.

Все загалдели сразу. Они припоминали обиды, несправедливости учителей, придирки Марии Семеновны. И это меня обрадовало: значит, в них еще оставалось самолюбие. Они не спрессовались в равнодушную и сонную массу лодырей.

— В общем, так, — сказала я, — сегодняшний урок пропал. Виноваты и вы и я. Значит, все останемся после уроков на час.

Я подняла руку, пережидая новый прилив шума.

— Приключения Шерлока Холмса вам нравятся? Я тоже люблю эту книгу. И я обещаю после каждого нормально проведенного урока десять минут в день, на большой перемене, рассказывать вам продолжение.

— Ура! — заорал Лайкин. Тот самый, который так самоотверженно врал Марии Семеновне.

— Устраивает вас это условие?

Шафаренко встал и сказал твердо:

— Договорились. Порядок.

Так прошел мой второй урок в школе.

Первые дни я делала все, чтобы надоесть своему классу. Я по неопытности буквально преследовала их своей заботой. С первого урока до последнего. Хотя у меня было всего полставки. И мне необязательно было приезжать ежедневно и сидеть в школе целый день.

Я ходила на чужие уроки. Искала идеального учителя для подражания. Я честно выполняла все заветы, которые нашла в книгах про молодых учителей. Я относилась к ним как к шпаргалкам.

Вероятно, поэтому я и сделала Костю Шафаренко старостой. Хотя он в первый же месяц «поймал» пять двоек. По пяти предметам.

Меня пленило его нахальное поведение. Так позднее комментировала это событие Мария Семеновна.

Когда я при восторженном гуле предложила его кандидатуру на классном собрании, он спросил:

— Макаренку строите?

— И рада бы, да не под силу. Еще есть вопросы?

— Есть, — сказал он вполне серьезно. — А без меня у вас что, нехватка руководящих кадров?

— Предположим, — сказала я. — Так ты согласен?

— Могу. — Он милостиво кивнул головой и добавил: — Только, по-моему, если в классе настоящий староста, классный руководитель — пережиток.

Класс с наслаждением следил за нашей словесной дуэлью.

— Хорошо, — сказала я, сохраняя полную серьезность, — пока мы не претворим твою идею в жизнь, покняжим вместе!

И он начал свою деятельность старосты. На другой же день класс внешне стал образцовым. Педагогические повести не подвели!

Потом я вычитала в книжке одной итальянской учительницы, что ей помогли в знакомстве с классом сочинения на вольную тему типа: «Мои родители», «Что бы я сделал, если бы стал волшебником», «Счастливый день», «Мой друг».

И я начала со страстью внедрять такие сочинения. Два раза в неделю.

Я предупредила ребят, что на грамотность временно внимания обращать не стану, но в журнал оценки буду ставить лишь за содержание, за умение связно и образно излагать свои мысли. Мне важно было уловить общее развитие, интересы, проанализировать характеры моих детей. «Улов» был богатый. Я узнала, что маленький Дробот мечтает, став волшебником, наесться шоколада; что Майка, невероятно болтливое и любознательное существо, презирает свою мать, спекулянтку; что самый счастливый день для Маши Поляруш был день, когда они с матерью купили новый шкаф…

Ребята увлеклись сочинениями. Даже самые ленивые. За первые два месяца я уже составила себе представление обо всем классе. И я убедилась, что отставали, плохо учились, хулиганили всегда ребята, несчастливые дома. Они как бы наказывали мир за то, что он к ним суров.