Война нервов - [87]

– Вот как? – На лице Габриеля промелькнула заинтересованность.

– Да. – Снова короткая пауза. – Не один я принимаю решения. Мне нужно переговорить с моим помощником. Я оставлю вас на десять-пятнадцать минут. В баре вы найдете напитки на любой вкус. Не скучайте.

– Это вряд ли.

2

Школьник шагнул в кабинет Абрамова и бросил: – Поговорим у меня. Поторопись, Саня. Капитан явился не сразу, выждав за дверью кабинета шефа пару минут. Он вел это дело и был возмущён поведением адмирала, решившего снять пенки в заключительной беседе с Габриелем Море-то. В груди стучала детская обида: «Так не делают».

Прошли десять минут. Абрамов внимательно выслушал адмирала и поменял отношение к нему. Шеф оказался прав и вывел игру с Морето на качественно новый уровень.

– «Настоящее имя епископа и его подлинную историю вы будете хранить в тайне?» Этот вопрос не был формальным по сути, – стал объяснять Школьник. – Честно говоря, я удивился своеобразной логике Габриеля. Именно своеобразной. Какая-то замкнутая, но перехлестнутая закономерность. Я понял одну вещь: Габриель достиг конца логической цепочки, в его понимании она продолжения не имела, тогда как я увидел перспективу в этом, казалось бы, завершившемся деле. Мы не можем не взять ограниченность противника на вооружение.

И еще один важный момент отметил Школьник. Габриель сжигал за собой мосты, видя впереди (своих дел) надежную переправу. Он убил Диану, и возможная ссылка «по его приказу» не имела принципиального значения. Убил три года назад и стал забывать об убийстве как об акте. С того времени он поджидал встречи с Петром Юсуповым. Значит, был готов к такой встрече и не боялся его.

– Камилла? – задал более чем короткий вопрос Абрамов.

Камилла? – Школьник покачал головой. – Она была орудием в его руках. Может быть, Габриель был удивлен ее нестандартному ходу, но посчитал ее обращение в наше сыскное агентство своевременным шагом. Вспомнил ли поговорку о запасной спице или хорошем портном, который всегда с запасом кроит? – Школьник пожал плечами. – Как знать... Избавление от Юсупова как свидетеля он считает спасением и благом для всех. Собственно, он признался в убийстве Дианы.

– Никаких доказательств не требуется.

– Согласен. Вспомним вот о чем. Вся практика Габриеля, то есть его аппарата, а значит, в большей степени и всего разведывательного аппарата Ватикана, основана на интригах, они же шантаж. Одна из традиций Ватикана – дезинформация. В этом плане Габриель не видит дальше своего носа. Но прав в одном: скандал с епископом папской прелатуры подорвет авторитет престола. Расколоть церковь может обладатель документов, которые Габриель продает за две тонны золота, что в перерасчете на европейскую валюту звучит менее убедительно – всего сорок миллионов. Помнишь, я говорил: нет разницы между компроматом и тайной?

– Что вы предлагаете, Виктор Николаевич?

– Нам нужно смотреть на эту проблему с точки зрения разведчиков, с того места, где оборвалась закономерность Морето. Он считает себя единственным посредником между нами и Ватиканом. Но есть еще один человек, способный заменить его.

– Юсупов?

– Да. Опасный свидетель как для нас, так и для Габриеля. Третье лицо, если проще, держащее в узде две другие стороны. И тут я с Габриелем согласен: третьего надо убрать. Но тонкость заключается в следующем: Габриель не подумал о логике самого Дмитрия Юсупова, который стал епископом при слабом еще ордене, но вырастил себе достойную смену. И когда орден окреп и его члены проникли в администрацию Белого дома, ФБР и прочие структуры, настало время Петру Юсупову активизироваться. Как ты думаешь?

Абрамов ответил не сразу. Он несколько раз повторил «законная смена», улавливая смысл не умом, а сердцем. Вряд ли Дмитрий Юсупов думал о смене – больше о людях, курировавших его работу. Он не мог объясниться с ними, потому что был беспомощен. Заяви он о себе, был бы уничтожен: не как предатель, а как хранитель многих миллионов. И все же контактов не прервал...

– Думаю, это хорошая работа, не прекращающаяся шестьдесят лет, – ответил Абрамов.

– Именно, – кивнул Школьник. – Будь я на месте Габриеля, поставил бы следующее условие: «Перспектива своего человека в „Опус Деи“ не стоит двух тонн золота?» Что было, то было. Нас должно интересовать будущее. Но хорошо, что прошлое перекликается с настоящим.

– Значит, третье лицо...

– Габриель Морето.

Адмирал выдержал паузу.

– Закрываем дело. Вызывай Камиллу и Томми Вальдеса. Я понимаю – логичнее было бы предоставить это дело Юсупову. Но не он наш заказчик.

Камилла и Томми приехали в отель спустя час после короткого диалога между Абрамовым и Вальдесом:

" – Приезжайте быстро.

– Как быстро?

– Как сможете.

– Что-то случилось?

– Мы закрываем дело.

– Что, человек, которого мы хотели видеть...

– У нас".

Камилла была бледна. Капитан предположил, что под огромными солнцезащитными очками она прячет синеву под глазами. Вероятно, она много курила. По определению Абрамова – обкурилась. Руки у нее подрагивали, дым не лез в горло, однако она продолжала затягиваться.

Он обратил внимание на тонкие шелковые перчатки черного цвета. Возможно, это символ – траура, мести. Или испанка скрывает под ними ногти с траурной же каймой; Томми рассказывал, что Камилла любила возиться в его саду. Ей не хватает платка, который бы она нервно комкала в руках, пришел к неожиданному выводу Александр Абрамов.