Война на три буквы - [54]

Аудиенция

У нас сложный маршрут: Донецк—Горловка—Славянск— Донецк. Первый пункт — штаб «полевого командира» ДНР Игоря Безлера. Цель путешествия: своими глазами увидеть, как устроены армии обоих фронтов. Часть пути уже позади, перед нами — штаб местных сепаратистов.

На фасаде горловского управления МВД установлена табличка: «Горловский Бес». Слово «Бес» собрано из букв, содранных с других табличек. Такой вот трогательный подарок «ополченцы» преподнесли некоторое время назад авторитетному гражданину Безлеру. Этот человек еще в апреле установил в городе полное единоначалие: подчинил себе правоохранительные структуры и горсовет, сколотил «армию» из местных шахтеров и безработных. Горожане поговаривают, что по его приказу были расстреляны все наркоторговцы и теперь наркотиков в Горловке нет. А за злоупотребление алкоголем наказывают. Такой себе Робин Гуд.

О Безлере ходит много легенд и слухов. Собирательный образ: самый жестокий в ДНР воевода, бывший гробовщик, который пытает и расстреливает пленных. Поговаривают, что Безлер расстреливал наркоторговцев, хотя сам не слезает с тяжелых наркотиков. Что из этого правда, что — ложь, судить сложно, факт лишь то, что Безлера местное население боится. Градус страха вырос после того, как в мае он устроил показательный расстрел украинских офицеров. Видео было выложено в интернет. Позднее Безлер заявил, что это была инсценировка, сделанная, чтобы припугнуть украинские власти.

Нас ждут. По дороге в кабинет представляю себе, как вместо интервью меня бросают в подвал, предварительно засадив под ногти пару толстых иголок. Страшно.

В первые мгновения кажется, что Бес — обычный чиновник ранга местечкового градоначальника. На столе разложена карта Донецкой области, на которой синей ручкой отмечены блокпосты и огневые точки. «Градоначальник», полоснув по нам тяжелым и чуть уставшим взглядом, просит помощника приготовить всем кофе, вытряхивает из пачки «Богатырь» папиросу, разминает ее, о чем-то задумавшись. Как выглядит материализовавшийся Бес? Ясные голубые глаза с прищуром, короткая стрижка, ухмылка в правом уголке губ. Демонизированный прессой полевой командир не похож на взбесившегося вояку. Он сдержан и даже, не скрою, харизматичен. Держится, как образцовый советский офицер: выправка, гордый взгляд и легкая начальственная вальяжность. С подчиненными общается с уважением, но, чувствуется, что держит их на дистанции: никаких лишних реплик, только четкие указания. Речь ровная, уверенная. Во время разговора с журналистами Бес вынимает откуда-то железную трубку и протягивает ее мне.

— Смотрите, это модератор. Сами его сделали на заводе, — с гордостью говорит командир. — Эта насадка на автомат глушит звуки и огонь, а также позволяет работать очередями. Может, запатентовать? — Ухмылка.

Я зачем-то держу эту странную штуку, представляя, как из такого автомата безлеровские бойцы стреляют по украинской армии. Бес что-то говорит, но из общего потока слов мое сознание фиксирует высказывание командира о том, что в его планах — дойти до Львова.

— И в каких же границах вы видите себе это государство? — оживаю я, и в какой-то момент мне кажется, что слышу себя со стороны.

Этот вопрос — больше для поддержания разговора, потому что ответ должен быть стандартный — что-то о границах Советского Союза. Ан нет. Рука Беса ныряет за пазуху, шарит по груди и достает старинный медальон с двуглавым орлом:

— Вот, любуйтесь. Хочу установить границы России 1815 года.

Историческая справка: в тот год большая часть Варшавского герцогства была присоединена к Российской империи. Такие вот планы у горловского командира. Меня передергивает. Безлер это замечает и, видимо, пытается разрядить обстановку:

— А хотите анекдот? — Все та же ухмылка правым уголком губ. — Вот в XIX веке все учили французский — русские взяли Париж. В XX учили немецкий — взяли Берлин. Сейчас все учат английский. Значит, пора брать Вашингтон.

Надо смеяться, но мне не смешно. И не только оттого, что перспектива скорого начала третьей мировой меня не радует. Я больше боюсь за собственную судьбу: никаких гарантий, что после разговора Бес не возьмет в плен всю нашу группу. Пытаюсь не выказать собственный страх, но Безлер, похоже, его учуял:

— Могу показать своих пленных, — ни с того ни с сего спокойно предложил он. — Только я их называю «гостями».

Выходим из кабинета, идем по коридору. Безлер открывает по очереди двери на первом этаже. За процессом пристально следят мрачные бородатые мужики с автоматами. Я заглядываю в комнаты. Какие-то столы, какие-то люди. Оказывается — военнослужащие украинской армии. Пленные. Иногда они спокойно входят и выходят. Большинство из них попали в плен больше месяца назад, в момент, когда их батальоны передислоцировались ближе к границе с Россией. Выглядят они сносно — кровоподтеков и переломов нет. Значит, не пытают, предполагаю я.

Пытаюсь обменяться с ними взглядом, репликой. На вопрос, хорошо ли с ними обходятся, парни в унисон кивают головой. Имя одного из них мне известно. И именно этот человек выглядит хуже всех. У замкомандира третьего батальона 72-й бригады Романа Засухи подбит глаз и простреляна нога. Он поступил в штаб к Без-леру совсем недавно, после того, как его поймали бойцы «Русской православной армии». История вкратце такова: одного из соратников Засухи убили у него на глазах, а самого Романа подвергли пыткам. Бес взял его себе, чтобы потом обменять на своих бойцов. Обычная практика. И вновь знакомое чувство — хочется чем-то помочь, но не можешь.