Война - [34]

У выезда с заправки стоят три проститутки – в том числе Аня. На ней – красная куртка и светлые облегающие джинсы. Девушки курят, разговаривают о чем-то, хохочут.

Сергей достает сигареты, закуривает, делает музыку громче, подпевает:

Кач – это тебе не с рынка хач,

Кач – дали мяч, хуячь.

Рядом с проститутками тормозит старая «Мазда». Девушка в короткой юбке и кожаной куртке открывает дверь, разговаривает с водителем. Закрывает дверь, возвращается к подругам. Машина уезжает. Девушка что-то говорит. Все три смеются.

Сергей заводит машину. «Девятка» трогается. Поравнявшись с проститутками, Сергей делает затяжку, опускает стекло, бросает бычок, стараясь попасть в Аню. Он падает на землю рядом с ней.

– Э, ты что, вообще? – кричит она. – Козел!

«Девятка» удаляется. Проститутки кричат, машут руками.

* * *

Андрей сидит в кабинете главного редактора. Редактор просматривает бумаги, резко откидывается к спинке кресла, глядит на Андрея, снимает очки. Трет глаза пальцами.

– Как фамилия того мужика, ну, топ-менеджера на меткомбинате, который якобы выявил коррупционную схему?

– Макаркин. Почему – якобы? У нас же есть все документы, и мы их опубликовали…

Редактор выдвигает ящик стола, достает трубку, табак, зажигалку.

– Что, были вопросы насчет нашего материала? – спрашивает Андрей.

– Были, и очень большие.

– И что это значит?

Редактор поджигает табак, делает затяжку.

– Мэр не хочет лезть в эту ситуацию.

– Что значит – лезть?

– Не хочет идти на конфликт с губернатором и ГУВД.

– Ну, не хочет и не хочет. А мы здесь при чем?

– Без поддержки мэра мы не можем продолжать разработку этой темы.

– Почему?

– Не могу тебе сказать.

– Потому что кто-то из администрации губернатора или верхушки ГУВД в этом повязан? И мэр перебздел?

– Не могу тебе сказать.

– И не надо. Все и так ясно. Вопрос в другом: почему ты тоже перебздел, Сергеич? Раньше ты почему-то никого не боялся. Вспомни, какие мы расследования делали в конце девяностых – начале нулевых? Без всякой поддержки мэра…

– Теперь время другое, и ты сам это прекрасно знаешь.

– Оно давно уже другое. Вопрос: почему сейчас?

– Что – сейчас?

– Почему ты именно сейчас перебздел? Что, стареешь?

– Послушай, Андрей, я тебя ценю, конечно, но так разговаривать с собой…

– А как разговаривать, Сергеич? Когда человека, извиняюсь, ни за хуй закрыли… Вернее, закрыли за то, что он обнаружил гнусные дела и хотел вывести уродов на чистую воду…

– Его выпустят. Под залог. Потом получит условный срок. А, может, и вообще оправдают.

– Откуда такая информация?

Редактор молчит. Табак в трубке погас, он щелкает зажигалкой, затягивается.

– Значит, наш материал все-таки подействовал?

– Андрей, я тебе одно могу сказать: эту тему мы больше не трогаем. Ни в каком контексте, ты понял?

– Понял. Спасибо и на том.

* * *

На небе – низкое осеннее солнце. Парни и девушки из коммуны обступили Матвея на лугу. Местами трава еще зеленая. Вдалеке виден их дом, за ним – еще луга и лес.

– Сегодня мы должны сделать еще один шаг, – говорит Матвей. – Шаг к тому, чтобы быть сильными и сопротивляться окружающему миру. Он рухнет, он рухнет уже очень скоро. Но это была бы утопическая картина – если бы он рухнул, а мы здесь, в коммуне, пересидели бы его конец, а потом вышли бы и начали спокойно и радостно строить новый мир. Я хотел бы в это верить, но надо реально смотреть на вещи. Надо держать в голове и негативный сценарий. А негативный сценарий состоит в том, что нам придется сопротивляться, защищаться. Поэтому мы с вами осваиваем оружие. Но сегодняшнее упражнение будет не с оружием. Сегодняшнее упражнение научит нас не бояться насилия.

Матвей делает паузу, обводит взглядом участников коммуны. Они слушают его серьезно, сосредоточенно.

– Это очень важно – не бояться насилия, – продолжает Матвей. – Важней не собственно насилие, а страх перед ним. Если ты не боишься удара кулаком или ногой, не боишься ножа или пистолета, ты гораздо сильней. В жизни, в той жизни, которую мы оставили позади себя, но которая может постучаться к нам в дверь в любой момент, страх перед насилием играет определяющую роль. В подавляющем большинстве случаев насилие не применяется, и угрозы насилия оказывается достаточно. Тебе угрожают, и ты сразу уже представляешь, как в тебя входит нож или пуля, и как это больно, хотя большинство людей могут представить себе это лишь очень абстрактно. Или как кулак бьет тебя в нос, или ботинок ударяет между ног. Это уже гораздо более конкретная боль, к ней надо привыкнуть и не бояться ее.

Матвей еще раз обводит всех взглядом.

– Задача сейчас такая, – говорит он. – Разделяемся на пары. По возможности – парень и девушка. Чтобы не было никакой дискриминации. Где речь идет о насилии – все равны. И мы должны забыть, кто мы. Забыть, что нас связывает с тем человеком, который стоит напротив. Забыть все – и хорошее, и плохое. Это – не он, это – кто-то другой. Враг. Незнакомый, внезапно возникший враг. И вы должны его ударить. И еще, и еще. И пытаться защититься от его ударов. Не бояться боли. Не бояться крови. Я не призываю бить со всей силы, но и дурака валять нельзя. Подумайте о том, как это было бы в реальной ситуации. Перед вами – враг, и ваша задача – защититься от него. Я сам участвую в этом на общих условиях. И я выбираю самого сильного соперника. Илья…