Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП - [65]

Частная собственность в духе римского права должна быть отменена. «Собственником можно являться настолько, насколько собственность является средством и инструментом достижения свободы, самоутверждения и величия своего народа». Экономические и общественные формы, которые с 1918 года пользовались поддержкой Версальского порядка, должны быть также отменены. Верховной собственностью на всю землю, все природные богатства, на все предприятия должно обладать только государство. Никиш гораздо радикальнее Штрассера формулировал требования о национализации банков и введении монополии в сфере внешней торговли. Но в целом программы были схожи. Именно это обстоятельство и позволило считать «Товарищество „Оберланд“ — кружок „Сопротивление“ потенциальными союзниками „Черного фронта“».

Нет никаких сомнений в том, что члены «Оберланда» были полностью независимы от «Боевого содружества». Равно как бесспорно и то, что, несмотря на размолвку между Штрассером и Никишем, они позитивно оценивали возможность создания национал-революционного антигитлеровского фронта, который мог сотрудничать с коммунистами. Зондерманн и Дрексель, которые последовательно отстаивали позиции Артура Мёллеря ван ден Брука, его идеи о создании «Третьего рейха», с нескрываемой симпатией наблюдали за действиями штрассеровской организации. «„Оберланд“ стоит под черным знаменем — символом ожесточенного и решительного сопротивления, символом воли к свободе. „Оберланд“ ведет борьбу против лицемерных идей гуманизма и цивилизации, против либерализма, парламентаризма, буржуазного фашизма. „Оберланд“ будет сражаться со всеми защитниками Версальского порядка. „Оберланд“ готов объединиться со всеми врагами Версаля, где бы они ни находились».

Сближение между «Оберландом» и «Боевым содружеством» проходило на фоне признания, что обе группы придерживались схожих идеологических взглядов, выступали против Версальской системы и стремились к революционному социализму. Обе организации чувствовали себя причастными к миру «строителей новой действительности», а потому «Товарищество „Оберланд“», не забывая о значительных мировоззренческих различиях, все-таки принимало участие в мероприятиях штрассерианцев. Но после того как закончилась крахом последняя попытка наладить продуктивную совместную деятельность (например, выдвижение единым кандидатом на пост рейхспрезидента Клауса Хайма), дружественные отношения ограничились формальной поддержкой. После 1933 года члены «Оберланда» в отличие от революционных национал-социалистов не подверглись никаким политическим преследованиям. Это можно объяснить только одним фактом — Гитлер никогда не рассматривал «Оберланд» как часть «Черного фронта».

Глава 3 «Ландсфольк» — последняя надежда «Черного фронта»

При попытке проанализировать социальный состав «Черного фронта», сферу его реального влияния, мы рано или поздно должны были столкнуться с одной проблемой. Какова же все-таки была роль «Черного фронта» в развитии революционного крестьянского движения? Также можно было бы задаться вопросами: имели ли революционные национал-социалисты отношение к волне сельского терроризма? В какой мере радикальные крестьянские организации сотрудничали с национал-революционерами и левыми национал-социалистами? Была ли специальная аграрная идеология «Черного фронта» тактической уловкой? Но обо всем по порядку.

Уже в 1927 году в Германии появились первые признаки повсеместного кризиса сельского хозяйства, причинами которого были хроническое перепроизводство продукции, падение цен на нее. Сравнительно низкие цены на сельхозпродукцию разоряли крестьянские хозяйства, загоняя их в долговую кабалу. Так, например, задолженность в Шлезвиг-Гольштейне на 1 января 1928 года для хозяйств менее 100 га составляла 321 миллион марок, а для хозяйств размером 100–200 га — около 300 миллионов марок, для крупных хозяйств — 54 миллиона. Шлезвиг-Гольштейн принадлежал к числу тех земель, которые наиболее пострадали от сельскохозяйственного кризиса. Падение цен на животные продукты (молоко, мясо) уже в конце 1926 года привело к конфискации и продаже с аукциона некоторых крестьянских хозяйств. Это происходило потому, что местные банки во что бы то ни стало хотели вернуть свои кредиты. Экономический кризис 1929 года привел к банковскому краху. Теперь над крестьянством нависла угроза полного разорения. В период 1926–1932 годов только в этой земле банками было реквизировано 683 участка общей площадью 14 тысяч гектаров. Волей-неволей сельское население приходило к мысли, что необходимо бороться за свое существование. В надежде привлечь внимание правительства к своим проблемам и хоть как-то выбраться из нищеты крестьяне решили прибегнуть к методам политического давления. Но традиционным крестьянским организациям не удалось добиться от земельного правительства Шлезвиг-Гольштейна приостановки конфискации и начисления долгов. Поняв, что, действуя привычными способами, вряд ли удастся решить накопившиеся проблемы, крестьяне вышли на улицы.

Зимой 1928 года крестьянская оппозиция сплотилась вокруг двух людей — Клауса Хайма и Вильгельма Хамкенса. Они призывали организовать референдум. Но от этой затеи быстро пришлось отказаться, и крестьянские вожди провозгласили лозунг «Помоги себе сам». Каково же было удивление политических обозревателей, когда эти два человека 28 января 1929 года вывели на демонстрации протеста 140 тысяч крестьян. Чтобы продолжить давление на правительство, радикальная часть крестьянства объединилась в организацию, получившую название Союз «Ландсфольк» («Сельский народ»). Ее возглавили общепризнанные лидеры — Хайм и Хамкенс. Кто же были эти люди?