Война Катрин - [16]

Он сказал шепотом, будто делился со мной секретом, что его младшая сестренка Катрин чем-то на меня похожа. Она тоже темненькая, тоже живая, мечтательная и такая же нежная, ласковая и красивая, как я. И я сразу же согласилась, пусть будет Катрин. Да, из-за намека на сходство с младшей сестрой настоящего фотографа, которого наверняка никогда в жизни больше не увижу. Потому что я тоже… мечтательная, нежная… И красивая.

8

Мы с Сарой рассматриваем свои новые удостоверения личности: Сабина Ленуар и Катрин Колен. Всех собрали в столовой, и Чайка объявила обитателям Дома детей, что с сегодняшнего дня некоторых из нас надо будет называть новым именем. Она особо подчеркнула, что если кто-то в неподходящую минуту ошибется, то подвергнет товарища смертельной опасности, поэтому все до единого, маленькие и большие, должны «вживить» в себя новые имена. Выражение вызвало смешки, но Чайка строго повторила:

– Вы отвечаете за жизнь своих товарищей, не забывайте об этом никогда.

Смешки стихли. Землеройка начала перекличку «новичков», каждый из нас должен был встать и громко ответить «здесь», чтобы все хорошенько запомнили, как его теперь зовут. Перекличку будут устраивать четыре раза в день, так мы привыкнем откликаться и называть себя новым именем, мы сольемся с ним, так что оно будет выскакивать автоматически.

Катрин Колен, Катрин Колен, Катрин Колен, я заставляю себя повторять свои новые имя и фамилию перед сном, потом когда просыпаюсь, потом в темноте лаборатории. Катрин Колен, Сабина Ленуар, Катрин Колен, Сабина Ленуар… Исписываю этими именами строку за строкой у себя в дневнике.

– Раш… Ой, Катрин! Бегом на кухню! Быстрее! Беда!

Я только взялась за дневник, начала писать и тут услышала, как Сара-Сабина зовет меня через окно первого этажа. Голос какой-то надтреснутый, есть от чего встревожиться. Я бросила тетрадь на постель и помчалась через две ступеньки вниз по лестнице. На кухне сидели Мышь, Жанно, Сара, Землеройка и Жирафа и слушали радио нашей поварихи. Бесстрастный женский голос без конца повторял одно и то же: Операция «Весенний ветер»: более десяти тысяч евреев арестованы и заперты на Зимнем велодроме.

Повторяю:

Операция «Весенний ветер»: более десяти тысяч евреев арестованы и заперты на Зимнем велодроме.

Повторяю:

Операция «Весенний ветер»: более десяти тысяч евреев арестованы и заперты на Зимнем велодроме.

Повторяю…

Мы застыли и слушали, не шевелясь, невозможное сообщение, похожее на какой-то странный код. Сидели, не говоря ни слова. И вдруг заиграла веселая полька, и голос Мориса Шевалье заглушил монотонный женский голос, так что невольно подумалось: может, нам все приснилось в дурном и страшном сне?..

Мы, бородачи, пришли

На праздник воспоминаний,

Праздник в память начала века,

Шелест юбок в веселых танцах,

Смех Парижа былых времен…

Модный певец, похоже, и сам явился из другого века, где не запирают десять тысяч евреев на Зимнем велодроме, где весело танцуют в гостиных.

Десять тысяч евреев заперты на велодроме?

В этом огромном здании, на этом огромном стадионе, где проходит знаменитая «Парижская шестидневка»[20], большие велосипедные гонки, посмотреть на которые собираются, рассаживаясь на кирпичных и бетонных скамьях, рабочие, лавочники, разносчики, словом, весь трудовой Париж? Где не так давно стали устраивать боксерские матчи, на которых беснуются толпы зрителей. Все парижане знают этот стадион в XV округе. Там веселятся и громко болеют за своих, это не тюрьма, где запирают мужчин, женщин и детей. Максим, парень из нашего класса, делал доклад об архитектуре этого стадиона, а заодно описал, что там творится во время боксерских матчей: зрители свистят, топают, хлопают, заключают пари, а девчонки, продающие сигареты, прицепляют вместо брошек букетики фиалок.

В ужасе от новости мы переглянулись: в Париже петля на шее евреев затянулась еще туже. Жанно сбегал за Чайкой, она примчалась и все узнала, услышав крик Сары.

– Более десяти тысяч евреев арестованы, более десяти тысяч… – выкрикивала она, совсем потеряв голову.

Ни секунды не раздумывая, Чайка приказала мне и Саре:

– Бегите, соберите всех, у кого новые удостоверения, и проводите в общий зал. Вам нужно уезжать. Прятать вас здесь больше нельзя, слишком опасно. Ждать нечего. Всех нужно переправить в свободную зону как можно скорее.

Я не уверена, правильно ли поняла слова Чайки, да я и не старалась их понять. Мы с Сарой просто бросились выполнять ее поручение. И нам стало легче: делай что велено, беги куда сказано. И мы бегали из класса в класс, собирали детей, а потом привели их в общий зал. Там уже ждали нас Чайка, Пингвин, Землеройка и Мышь, а также эконом Муравей, побелевшая дрожащая Жирафа и Кенгуру с запавшими глазами и потеками крем-пудры на щеках.

Мы оставляем школу и уезжаем из Севра. Здесь наши документы не выдержат проверки. В оккупированной зоне полиция в угоду нацистам выслеживает и хватает евреев. Чайка знает подпольную организацию, которая переправит нас в разные уголки страны, пока не минует опасность. Нам придется расстаться. Всех отправят по разным местам – так меньше риска. Всех поодиночке. Подпольщики считают, что это лучший способ перечеркнуть прошлое.