Война и причиндалы дона Эммануэля - [119]

Вечером настала очередь адмирала Флеты нести караул у гроба. Он продремал в кресле до половины третьего, а затем отпер кухонную дверь и впустил пятерых человек, внесших новый фоб с мешками шарикоподшипников и двумя часовыми магнитными минами. Сотрудники отдела внутренней разведки военно-морских сил увезли прежний гроб из дворца и доставили к черному входу адмиральского загородного особняка – адмирал не собирался кому бы то ни было передоверять процедуру избавления от столь пикантного груза.

На следующий вечер пришел черед стоять на часах маршалу авиации Санчису. Он урывками поспал на разложенной двуспальной тахте до часу ночи, а затем отпер служебный вход и впустил двух хихикающих девиц неопределенного года выпуска, которые помогли ему скоротать время до половины четвертого; затем он отослал девиц и впустил пятерых человек, внесших новый гроб с мешками гаек и болтов, а также двумя осколочными бомбами с часовым механизмом, начиненными «стрелками». Софудники отдела внутренней безопасности военно-воздушных сил увезли прежний фоб из дворца, доставили к боковому входу маршальского загородного особняка, где поместили в погреб дожидаться более благоприятного момента для уничтожения.

В последнюю ночь бдения генерал Рамирес вышагивал взад-вперед по залу, беспрерывно курил, грыз ногти и через каждые десять минут бегал в туалет. В три часа ночи он отпер служебный вход и впустил четырех человек из армейской службы внутренней безопасности, внесших новый гроб с осколочными фанатами и двумя минами направленного действия с часовым механизмом. Четверка, взгромоздив прежний гроб на плечи, отнесла его в грузовик, доставила в генеральское имение и выгрузила в гараже.

Все это свидетельствует не столько о волнообразности совпадений и загадочных синхронных махинациях, сколько о единообразных, стереотипных подходах военных, увлеченных противозаконными политическими маневрами.

В день торжественных похорон генерал Рамирес позвонил утром в администрацию Президента и сообщил, что очередной приступ болей в позвоночнике не позволяет ему принять участие в церемонии, и он вынужден передать почетную обязанность нести гроб одному из своих заместителей. Адмирал Флета известил по телефону, что его любимая матушка находится на смертном одре, а потому он не сможет нести фоб и делегирует эту обязанность командиру одного корабля. Адмирал умолчал о том, что этот командир – опасный националист из левых и уже однажды затевал смуту на военно-морской базе острова Марака, но попал под амнистию президента Веракруса. Маршал авиации Санчис телефонировал, что его опять свалила малярия, которую он подхватил в ознакомительной командировке к военно-воздушным силам Перу, и потому он с сожалением передает право нести гроб капитану Розарио Уседа (офицеру своего штаба, которого, как втайне подозревал маршал, подкармливал генерал Рамирес).

План расправы с главнокомандующими рухнул, что весьма разозлило Президента, а когда по радио сообщили, что никто из них не примет участия в церемонии, главнокомандующих не меньше взбесило, что срывается план расправы друг с другом.

Тем не менее все четверо с волнением ждали взрыва, а президент Веракрус вдруг сообразил, что общественность непременно обвинит в нем отсутствующих высокопоставленных чинов. Слишком много совпадений, чтобы их единодушное отсутствие объяснилось как-то иначе. По причинам политической целесообразности его превосходительство пересмотрел свое решение не взрывать ни в чем неповинных людей, которые понесут гроб. Президент решил устроить взрыв, когда фоб поднимут по высокой лестнице собора – тогда в непосредственной близости от эпицентра больше никого не будет.

К счастью почти для всех, планы совершенно расстроились. Утренняя организационная неразбериха существенно задержала церемонию. Не построился вовремя почетный караул: эквадорские и колумбийские гвардейцы, из которых он состоял, опоздали из-за тумана в аэропорту, и ко времени, когда панихида уже должна была открыться, а бомба генерала Рамиреса – взорваться, траурный кортеж еще не тронулся от Президентского дворца. Наконец, колумбийские гусары и эквадорские драгуны объявились, но сломалась ось у древнего лафета, гроб пришлось переносить в вестибюль и ждать, пока найдут и спешно принарядят другой лафет.

Противопехотные мины генерала Рамиреса с грохотом рванули в пустом вестибюле. В пыльном вихре некрепкие стены медленно, с достоинством осели и разлетелись обломками по чистенькому двору. Припорошенные белым гвардейцы почетного караула в панике заметались, а генерал Рамирес, который слушал в машине радиотрансляцию, вознес взгляд к небесам.

Президент, совершенно уверенный, что не мог нажать кнопку пульта нечаянно, торопливо сунул руку в карман – проверить, не сдвинулся ли предохранитель.

Адмирал Флета, слушая взволнованный репортаж по радио в гостиной, примостился на крышку гроба с алхимической взрывчаткой. Президент ощупал явно своенравный пульт, и вспышка пламени стерла хитроумного адмирала с лица земли, поглотив его и кресло, но оборвавшись точно в двух метрах от эпицентра и больше ничего в гостиной не тронув.