Война Чарли - [37]

Яндолли покачал головой.

– Для этих отморозков Лано – отработанный материал, – сказал он. – Сейчас мафиози избавляются от старых гангстеров и принимают в свои стройные ряды придурков вроде Рицци – идиотов, которые при своих миллионах хотят казаться крутыми.

– Значит, Рицци – на самом деле никакой не мафиозо.

– В Нью-Йорке он проходит под кличкой Плакса, – ответил Яндолли. – Однажды ночью тамошние коллеги решили устроить ему проверку – как он выдержит мужской разговор. Один наш из тех, кто работает под прикрытием, пристал к нему на улице – на выходе из его склада, что ли. Рицци едва не обделался от страха. Тот парень прижал его к его же «мерседесу», и Рицци разрыдался – целые потоки слез пролил. Вот его и прозвали Плакса. Ничего себе кличка для мафиозо, да?

Гоулд по-прежнему ничего не понимал.

– А с чего они взяли, что Рицци летит сюда, чтобы прикончить того, другого парня?

– Они все время доят Рицци. Не спускают его с крючка. Пока не выдоят досуха, носятся с ним, изображают дружбу. Пусть дурачок считает себя настоящим мафиозо, пусть играется с большими мальчиками – до тех пор, пока он им нужен. Как только он перестанет их интересовать, от него избавятся – вполне возможно, даже физически. В мафии такое не редкость. Они находят какого-нибудь сосунка с деньгами, который не знает жизни, и обчищают его. По мнению нью-йоркских коллег, Кучча хочет подставить Рицци. Предположительно тот летит в Вегас для того, чтобы делом подтвердить свое вступление в «стройные ряды». А мафиози хотят убить одним выстрелом двух зайцев.

– Лано и Рицци, – кивнул Гоулд.

– Рано или поздно.

– Неужели у Рицци и правда столько денег?

– Миллионов десять – во столько оценивается его бизнес, – сказал Яндолли. – Недавно его бросила жена; мало того, она ушла к женщине. В Нью-Йорке считают, что именно с тех пор он играет в крутого. Решил купить себе теплое местечко в мафии. Вот радуются реальные пацаны! Для них десять миллионов – все равно что владение «Майкрософтом».

– Десять миллионов – не маленький вступительный взнос, – заметил Гоулд.

– Скоро денежный вопрос перестанет его волновать, – сказал Яндолли. – Как только они получат его деньги, он им будет не нужен.

В начале первого Энтони Рицци зарегистрировался в отеле «Цезарь пэлас». Он очень устал. Новый стиль жизни последние несколько ночей вступал в противоречие с его чувствами. Рицци необходимо было выпить.

Он потер глаза, глядя, как его багаж грузят на тележку. Следом за коридорным он прошел через казино в длинный, выложенный мрамором коридор; по обе стороны шли дорогие магазины. Он отметил, как много здесь встречается азиаток. Интересно, успеет ли он затащить хоть одну из них в постель до отъезда из Вегаса?

На стойке портье в «Белладжио» он оставил несколько сообщений – для Николаса Кучча и Джоуи Франконе. Следующие десять минут он переодевался. Еще двадцать минут причесывался. Надо было безупречно зачесать пряди волос слева направо, чтобы прикрыть большую плешь на макушке.

Энтони Рицци был толстым коротышкой с очень белой кожей, пухлыми щечками и голубыми глазами. Его мать была наполовину немкой, наполовину ирландкой. Отец – наполовину голландцем, наполовину итальянцем. Поскольку членом мафии мог стать только итальянец по отцовской линии, Рицци придумал целую историю о своей семье. Главное, он старался не упоминать о родственниках по материнской линии и о бабке-голландке со стороны отца.

Оставшись довольным собой, Рицци отправился в «Ладью Клеопатры», где познакомился с высокой проституткой-азиаткой, которая называла себя Нико. Он сразу приметил Нико и ее подругу, высокую блондинку в красном платье с блестками. Девицы предложили Рицци взять их обеих, но Рицци сказал блондинке, что сегодня способен справиться только с одной и что всегда мечтал о китаянке – так сказать, хотел «попробовать лапши».

Перед тем как блондинка ушла, обе проститутки о чем-то пошептались и захихикали. Блондинка предоставила Рицци договариваться с «девушкой его мечты».

Когда проститутка спросила, чем он занимается, Рицци ответил:

– Скажем так, я бизнесмен.

– Какого рода у тебя бизнес? – спросила Нико. Она говорила с легким акцентом, болтая соломинкой в бокале белого вина с содовой. Не дав Рицци ответить, она лизнула соломинку.

– Так, знаешь, немного то, немного это, – сказал он.

– По-моему, ты очень загадочный. – Она мелкими глотками допила вино, аккуратно поставила бокал на подставку и только после этого села.

В низком вырезе ее блузки виднелась грудь.

– Ты очень красивая, – сказал Рицци.

– Спасибо. И еще очень дорогая.

– Сразу видно, – кивнул он, отпивая глоток «Абсолюта».

По его подсчетам, Нико стоила пятьсот долларов за ночь, но он готов был выложить и все семьсот пятьдесят.

– Ты уже оставалась здесь? – спросил он.

– На ночь? Да, конечно.

– У тебя есть во что переодеться?

– Нет, глупыш. Ты мне подаришь.

– Все зависит от того, где ты одеваешься.

– В магазине подарков. Свитер, футболка. Нижнее белье у меня в сумочке.

Рицци недоверчиво покосился на сумочку, стоящую у нее на коленях.

– В сумочке, вот как? – хмыкнул он. – А что еще у тебя там есть?

– Презервативы, – ответила Нико. – Губная помада. Болеутоляющее. Смазка для интимных мест. И антацид – от изжоги.