Война - [22]

Осипов обводит нас всех победным взглядом, как будто открыл истину. Впрочем, тут я с Андрюхой полностью согласен. Мне кажется, вся эта чиновничья банда существует только для того, чтобы нас мудохали в этой казарме, потом вели на взлетку, сажали в вертушки и убивали там, за хребтом. Каким-то образом они зарабатывают на этом деньги, хотя мне сложно представить, как можно заработать на моих выбитых зубах. Но они как-то научились это делать. Больше от них никакого толку нет. Война идет уже больше года, и конца ее что-то не видится. Андрюха прав, кого-нибудь из нас запросто могут убить на этой войне.

– Слушайте, а чечены – они нам враги или нет? – продолжает допытываться Осипов. С его любознательностью ему бы в особом отделе служить.

– Нет. Мы воюем не с чеченцами, а с незаконно вооруженными бандформированиями, – отвечает Зюзик.

– Но эти незаконные вооруженные, они кто – чечены или нет?

– Чечены.

– Значит, мы воюем с чеченцами, – делает вывод Андрюха. – А чего они хотят?

– Независимости.

– А почему мы не можем им эту независимость дать?

– Потому что в Конституции записано, что никто не может взять и просто так, за здорово живешь, отделиться от России, – объясняет всезнающий Зюзик.

– Что-то я не пойму: чеченцы, они граждане России или враги России? Если они враги – то их надо попросту всех убить и не церемониться. А если они граждане – то как же с ними воевать?

Он снова обводит нас победным взглядом. Ему никто не возражает. Собственно говоря, эти разговоры типичны для армии. Никто: от командира полка до простого солдата – не понимает, зачем он здесь. Никто не видит смысла в этой войне, а видит лишь одно – вся она продана от начала до конца. Эта война ведется бездарно с самого начала, и за ошибки генштаба, министра, верховного главнокомандующего (или кого там еще?) приходится расплачиваться солдатскими жизнями. Во имя чего эти смерти? «Восстановление конституционного строя», «контр террористическая операция» – всего лишь ничего не значащие слова, призванные оправдать убийство тысяч людей.

– Зюзик, ты готов убивать детей за Конституцию своей Родины?

– Пошел ты, – огрызается тот.

– Если война все равно не заканчивается, зачем же тогда воевать? Зачем убивать для того, чтобы дальше убивать еще больше? Кто мне это объяснит?

– Аминь, – произносит Тренчик.

– Никто тебе этого не объяснит, – говорит Осипову Витька. – «Зачем, почему»… Знаешь, что? Иди ты в задницу со своими вопросами!

– А вот интересно, – спрашивает Жих, – а Ельцин Грачева метелит? Он же старше его по званию. Ну, например, как Чак метелит прапоров. Представляете, министр обороны докладывает ему неправильно, а он раз – и в морду ему. А?

– А здорово было бы, – говорит Зюзик, – вывести на взлетку Ельцина и Дудаева, и пускай бы они метелили друг друга почем зря. Кто накостыляет другому, тот и победил. Как ты думаешь, кто кому навалял бы – Ельцин Дудаеву или наоборот? – спрашивает он меня.

– Я думаю, Дудаев Ельцину. Он невысокий, шустрый, и, по-моему, у него должен быть хороший апперкот.

– У Ельцина руки длиннее, – не соглашается Осипов. – И он намного выше и мощнее.

– Ну и что? Зато он грузный и неповоротливый. Нет, я поставил бы на Дудаева, – говорю я.

– Я тоже, – поддерживает меня Тренчик.

– А я бы на Ельцина, – улыбаясь, говорит Витька. – И пускай бы они подольше друг друга лупили, пока оба не получат как следует.

Мы ржем. Я прямо-таки представляю себе эту картину: два президента, как заправские прапора, метелят друг друга на взлетке. Рвутся рукава у дорогущих костюмов и лопаются представительские штаны. А мы стоим кругом и подначиваем их: мы – своего, чечены – своего. И никакой войны. И никаких трупов.

– Ладно, хорош, – говорит Осипов, отсмеявшись. – Никто ни с кем драться не будет. Зачем им драться, если есть мы?

– Да, это точно. Драться положено нам. Пошли.

Мы встаем и идем в казарму. Около столовой уже пусто, мы строимся в колонну по одному, Осипов командует нашим хилым строем.

– Раз, раз, раз-два-три! – орет он так, словно перед ним по меньшей мере усиленный армейский корпус. – Рота! – командует Осипов, и мы отзываемся тремя строевыми шагами. – Строевым! Марш! – орет Андрюха.

Мы чеканим шаг. Я со всей силы бью каблуками по асфальту, Тренчик с Витькой не отстают. Лупим по плацу так, что позавидовал бы Президентский полк.

– Выше ногу! Четче шаг! – командует Осипов и улыбается.

Я, Витька, Жих – мы идем строевым шагом посреди пустого плаца и ржем, как полудурки.

К нам в роту присылают молодых. Трое деревенских пацанов, все призвались где-то поблизости. Узнав об этом, мы теряем к ним интерес: они – сами по себе, мы – сами по себе. Прислали и прислали, нам-то какое дело? Все равно сбегут. Все, у кого дом рядом, сбегают. Это нам бежать некуда, ближе всех к Моздоку живу я – всего-то полторы тысячи километров.

Ночью разведка поднимает их и ставит в спарринг.

– Слышь, связисты, сейчас проверим, что вам за молодежь прислали, – говорит Боксер.

Мы лежим на своих кроватях, как в партере, и наблюдаем. Сегодня нас бить не будут – не наша очередь.

Разведчики образуют круг, в середину выталкивают одного новобранца – крепкого приземистого парня с покатыми плечами. С другой стороны на ринг выходит один из разведчиков.