Война - [110]

Шрифт
Интервал

Смерть становилась тогда простой и нестрашной, а оружие теряло свой магический ореол и становилось просто оружием…

Эту женщину я видел еще только один раз.

Было часов пять утра, светало. Солнце еще не взошло, и прохладная утренняя дымка, расползаясь по низинам, нагоняла озноб. Я сидел в охранении, прислонившись спиной к стенке окопа, укутавшись в бушлат и закрыв глаза. Все мои органы чувств, кроме слуха, были выключены. Впрочем, я особенно не беспокоился: сразу за бруствером начиналось минное поле, и, если что-то случится, я обязательно услышу.

Левое плечо затекло, я пошевелился, чтобы поправить неудобно легший бронежилет, и открыл глаза. Впереди, метрах в пятидесяти от меня, прямо по минному полю, шли двое. Шли абсолютно неслышно, как бы плывя по туману, не касаясь заминированной земли, где каждый шаг – смерть. Это были та медсестра и молодой доктор из медсанбата. Они шли так, будто они одни во всей Чечне и никакой войны кругом нет. Он ей что-то рассказывал, протирая очки, она слушала, держа его за руку. От них веяло миром, спокойствием и любовью, и им не было никакого дела до войны, до минного поля, до меня, затаившего дыхание и боящегося неосторожным движением спугнуть их и разрушить эту сюрреалистическую картину. В своем счастливом неведении они ступали, не выбирая места, и ни одна мина не взорвалась, не сработала ни одна растяжка. Медсестра и молодой доктор дошли до позиций разведроты, он подтянулся несколько раз на стоявшем там турнике, она улыбнулась, снова взяла его за руку, и они скрылись в траншее, исчезли, словно их и не было. Только туман, как и раньше, растекался по низинкам, заползая под бушлат и заставляя меня зябко ежиться.

С тех пор прошло уже четыре года. Я никогда больше не видел ни ту женщину, ни того доктора, не знаю ни их имен, ни того, что случилось с ними – выжили они или погибли в мясорубке Грозного – и как сложились дальше их судьбы, если им все же повезло. Но иногда летом, нечасто, я вижу во сне двух людей, бесшумно идущих в тумане по минному полю, и ко мне возвращается это двойственное ощущение: боязнь помешать, спугнуть их и уверенность в том, что на свете ничто не сможет нарушить их идиллии.


Когда наш батальон в марте вывели с гор, в медсанбате уже было три новых медика: две женщины и один парень. Парень нас интересовал мало: за три месяца жизни в исключительно мужском коллективе наши небритые пьяные физиономии успели всем нам порядком приесться. А вот к женщинам мы проявляли весьма активный интерес. Их звали Ольга и Рита, обеим было уже за тридцать, обе простенькие, с обычными лицами.

С Ольгой я познакомился, когда ходил к ней на перевязку: от антисанитарных условий существования, холода, голода и постоянного нервного перенапряжения у меня начали гнить ноги. Она говорила мало, перевязывала быстро, но очень умело, всегда интересуясь, улучшилось ли мое состояние после последней перевязки, не больно ли мне, не туго ли наложен бинт. После ее перевязок у меня всегда поднималось настроение. За долгие месяцы войны мы все озверели, слились с войной в единое целое, позабыв свой прошлый мир, свою прошлую жизнь. Присутствие женщины оживляло, напоминало, что на свете есть не только война, а еще и любовь, дом, тепло. Ольга одним лишь своим присутствием возвращала меня из мира мертвых в мир живых. После разговоров с ней желание вернуться домой разгоралось во мне все сильнее и сильнее, хотелось жить, пить водку в Таганском парке, клеиться к девчонкам. Она мне нравилась за то, что вытаскивала меня, погрязшего в войне, в нормальную жизнь.


…В середине марта наш батальон перекинули в Гикаловское, это недалеко от Черноречья, пригорода Грозного – того места, где Шамилю Басаеву оторвало ногу. В конце зимы, когда штурм Грозного уже подходил к концу и было ясно, что город взят, Басаев вместе с полутора тысячами своих боевиков, не желая погибать в запертом городе, уходил из него по руслу высохшей реки. Русло было заминировано, причем заминировано так, что пройти там было нереально даже одному человеку, не то что полуторатысячному отряду: противопехотные мины, самые мерзостные штуки, которые не убивают, а только калечат, отрывая ступню или полступни, разбрасывали с вертолетов россыпью, не жалеючи. Но Басаев прошел. Говорили, что он купил карту с обозначенным на ней проходом в минных полях у какого-то прапорщика ФСБ, заплатив ему что-то около двухсот штук зеленью.

Боевики шли ночью, неся все свое барахло, оружие и раненых на себе. Шли в абсолютной тишине, буквально под носом у федералов, встык между двумя армейскими частями – кое-где от позиций наших солдат их отделяла всего сотня-другая метров. И они бы так и просочились незамеченными, если бы им повезло чуть-чуть больше. Но в районе Черноречья, где проход был всего в один метр, кто-то из боевиков все-таки наступил на мину. С расположенных впритык пехотных позиций в ответ прозвучала автоматная очередь – просто так, наобум, там еще ничего не поняли и очередь эту выпустили по привычке: сработала мина, и они простреляли этот участок. «Чехи» попадали – прозвучал еще один взрыв. Поняв, что они обнаружены, боевики начали рассредоточиваться, и тут уже мины стали рваться одна за другой. Наша пехота, увидев в свете вспышек от разрывов толпу сепаратистов у себя под носом, подняла тревогу и открыла шквальный огонь. Через некоторое время к пехоте присоединились стоявшие на высотках «саушки» и минометчики и били в долину реки прямой наводкой всю ночь. Всю ночь там был кромешный ад. Самому Басаеву удалось уйти, но половина его отряда осталась в долине.


Еще от автора Аркадий Аркадьевич Бабченко
Десять серий о войне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Воннно-полевой обман (В Чечне наступил мир, конца которому не видно)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Маленькая победоносная война

Бабченко Аркадий Аркадьевич родился в 1977 году в Москве. Окончил Современный гуманитарный университет. Журналист, прозаик, издатель журнала «Искусство войны. Творчество ветеранов последних войн», работает в «Новой газете». Лауреат премии «Дебют», премии журнала «Новый мир» (2006, 2008), премии английского ПЕН-центра. Живет в Москве.


Военно-полевой обман. В Чечне наступил мир, конца которому не видно

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Взлетка

«Мы воевали не с чеченцами или афганцами. Мы воевали со всем укладом этой жизни. Мы дрались против кривды за добро и справедливость. Каждый выпущенный в нас снаряд был выпущен в молодость этого мира, в веру в добродетель, в любовь и надежду. Желание изменить эту жизнь. Каждый снаряд попадал прямо в наши сердца. Он разрывал не только тела, но и души, и под этим огнем наше мировоззрение рассыпалось в прах, и уже нечем было заполнить образовавшуюся внутри пустоту. У нас не осталось ничего, кроме самих себя. Все, что у нас есть, — только наши товарищи.


Алхан-Юрт; Аргун; Моздок-7

«Что говорили — делал, куда приказывали — шел, что вешали — нес, на что сажали — ехал, во что показывали — стрелял. Хотя толку от этого не было никакого». Три повести о войне и армии. Правдивые и беспощадные.


Рекомендуем почитать
It As Is

Эта книга о пролетариях информационной эпохи. О христианах, обожествляющих пятницу и ни разу не открывавших Библию. О достойных гражданах, не знающих ни истории, ни культуры своей великой страны. К сожалению, эта книга о всех нас. В этом издании представлен цикл новелл «IT AS IS», эссе «Пост-экзистенциализм», повести «S.T.A.R.T.U.P.» и «Совет из Парижа», а также несколько стихов, написанных одним из героев книги. Книга содержит нецензурную лексику, сцены эротики и насилия, может оскорбить религиозные и патриотические чувства.


Тельняшка математика

Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.


Anticasual. Уволена, блин

Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.


Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы

Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.


Охотники за новостями

…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…


Оттепель не наступит

Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.