Война - [103]

…В тот день группа спецназовцев отправилась в поиск. Командиром группы шел Михаил Грушев; душа компании, весельчак и балагур, двадцативосьмилетний капитан был отличным командиром. Бойцы любили его, знали: если Груша рядом, все будет в порядке.

Работали в лесах. Задачей спецназа было обнаружение схронов и стоянок бандформирований. Прошла информация, что где-то здесь боевики намереваются устроить очередную пакость.

Первые сутки прошли без происшествий. Никем не замеченная, группа прочесала два десятка километров. Вечером стали устраиваться на ночевку. Разбились на тройки, организовали круговую оборону: Грушев с радистом в центре, пять троек – по периметру. Игорь с Сашкой, конечно же, соседи.

Всю ночь лежали, вслушиваясь в темноту. Никаких палаток, костров или спальников – прямо на земле, в полном обмундировании. Дремали по очереди – один спит, двое наблюдают.

Ночь тоже прошла спокойно. Утром, чуть только рассвело, стали готовиться к выходу. Игорю уже начинало казаться, что за этот рейд вообще ничего не случится. Не найдут они никаких схронов и никаких боевиков – слишком уж спокойно вокруг.

И тут на полянку, где расположилась группа из пятнадцати спецназовцев, лавиной выкатилась полсотня вооруженных до зубов боевиков.

– За нами трасса была, они уже конкретно на засаду шли, готовились какую-то колонну разбить, – вспоминает Мокров. – А тут – мы. Они вышли на нас, наткнулись прямо на Сашкину тройку. И – понеслось. Дальше все происходило очень быстро. Секундная пауза – обе стороны оторопели, никто не ожидал оказаться с противником нос к носу, сразу, без подготовки. А потом – шквал огня. Стреляли из всего, что было. Боевики вылезали из кустов группами по несколько человек и сразу открывали огонь. Затем обтекали нас с двух сторон и снова уходили в лес. И пока шли – стреляли. Огонь велся отовсюду. Невозможно было оторваться от земли – трассера неслись в нескольких сантиметрах над головой. Гранаты рвались одна за другой, «мухи», подствольники – работало все. Поначалу показалось даже, что сразу всех убило…

Первыми же выстрелами ранило капитана-артиллериста, который был прикреплен к группе для корректировки артогня. Пуля вошла между пластинами бронежилета и разворотила ему грудь – Игорь видел дыру с кулак в его теле. Но капитан был еще жив. Потом выстрелом из гранатомета ранило еще одного срочника. И сразу же вслед за этим – Сашку.

– Он закричал, – вспоминает Игорь. – Я слышал Сашку по рации, он говорил, что его ранило. Нас отделяло всего метров десять, но пробиться к нему было невозможно.

В Сашку попали три раза: сначала пуля раздробила бедро, потом его несильно задело осколком, а потом граната разорвалась в нескольких метрах от него, и осколок насквозь пробил ему живот. Отстреливаться он уже не мог.

Кажется, только что они были силой, только что их было пятнадцать человек, и они представляли собой единое подразделение, сильное и умелое. И вдруг все изменилось. Каждый оказался сам по себе, превратился в отдельную огневую точку. И вот уже Сашка лежит в траве, истекая кровью, а у капитана-артиллериста разворочена грудь, и кто-то убит, и многие ранены, и Грушев уже не может руководить боем, потому что какое тут, к черту, руководство – головы не поднять, надо драться и стрелять, вот и вся наука, а смерть все валит и валит из кустов нескончаемым потоком, и кажется, что настает твоя очередь умирать…

Сашку надо было вытаскивать, но преодолеть эти десять метров у Игоря не было никакой возможности. Их могли разделять и три метра, и метр, и десять километров – это уже не играло никакой роли. В бою время и расстояние меняют свои значения, и на десяток метров уже не хватает жизни. Люди попросту столько не живут – слишком далеко, слишком долго. Расстояния войны – сантиметры, время – секунды. Прошло всего несколько минут, а ты уже десять раз умер, десять раз воскрес и десять раз убил…

И все же в этом бою образовалась пауза. Секундная пауза, когда огонь даже не прекратился, а лишь чуть-чуть ослаб.

Игорь приподнялся, изготовился к перебежке, но в этот момент прямо у него под ногами разорвалась граната.

– Помню, меня в ногу толкнуло что-то. Отбросило на спину, я сначала и не понял ничего. Потом чувствую – на животе липкое. Рукой потрогал – кровь. Осколок вошел в бедро почти у самого сустава, пробил ногу и застрял в заднице.

Бой закончился так же внезапно, как и начался. Воевать со спецназовцами не входило в планы «чехов» – у них была своя задача. Обойдя группу и оставив на поляне своих убитых, боевики ушли в лес.

Первую секунду Игорю показалось, что из его группы не выжил никто. Все были в крови: не поймешь, кто ранен, кто убит, а на ком просто чужая кровь.

– Когда «чехи» ушли, я вообще думал, что на этой поляне одни убитые. Только я остался. Как волна – выкатились из леса, раздолбали нас, обтекли, словно камень, и снова ушли. Этот бой оказался одним из самых жестоких. И до него, и после было много боестолкновений, но такого, как в тот раз… И длился-то он всего минут десять… Но мы им тоже хорошо наваляли. Очень хорошо.

Спецназовцы зашевелились потихоньку, стали подниматься с земли. Оказалось, что все не так уж и плохо, как подумал Игорь в первую минуту. Снова подал голос Сашка – жив, братишка!