Война Алой и Белой розы - [20]

Он стал немного выше ростом, волосы его потемнели, утратив прежний каштановый оттенок, — теперь, пожалуй, Ричарда можно было назвать шатеном. Того полудетского лица больше не было, взгляд стал твёрдым и настороженным, он словно предупреждал, что молодой человек скорее сомневается в вас, нежели вам доверяет. И выдержка, словно доспехи, всегда была при нём. Юноши обнялись, затем принялись разглядывать друг друга. Ричард произнёс, слегка улыбаясь:

— Я ещё издали понял, что это вы. В Англии не найдётся другого такого джентльмена, который не счёл бы для себя зазорным отправиться за границу в сопровождении такой огромной свиты — целых два человека!

Шутка эта была у них в ходу давно, и неудивительно, что Ричард вспомнил её сегодня. Филипп ответил с улыбкой:

— Так откуда же взять больше? Ваш посыльный перехватил меня по дороге из Вудстока.

— Стало быть, всё там разрешилось благополучно? — небрежно бросил Ричард. — Должен сказать, Филипп, что вели вы себя, извините, исключительно глупо: право, я ведь мог и рассердиться, что вы годами не даёте о себе знать. И что за охота так долго бороться в одиночку за свои права?

Наступила короткая пауза.

— Вы о Вудстоке? — спросил Филипп и невольно напрягся. — Но откуда же вы знаете об этих делах, милорд?

— А, да ведь Одли заходил ко мне по этому поводу нынче весной, — негромко ответил Ричард, — его беспокоили ваши судебные дела, и, по-моему, не зря. А вы что, не знали о его визите ко мне?

Филипп прикусил губу.

— Да нет, не знал. Я до глубины души признателен Вашему Высочеству… я и без того у вас в неоплатном долгу…

Филипп и сам удивился собственной несдержанности — не следует так демонстрировать свои чувства; он резко оборвал себя. Ричард спокойно произнёс:

— Ну, ну, не стоит преувеличивать. К тому же я и сам был рад заняться этим дельцем: ведь вашими противниками оказались Вудвилы. Известно вам это, Филипп? Ваш родич Дженнингс оказался умнее вас — он побеспокоился о том, чтобы улестить графа Риверса задолго до того, как позарился на приданое вашей матери. И на свою долю лорду Риверсу жаловаться бы не пришлось.

Прислонившись к парапету, Ричард положил подбородок на ладони и с хитрым видом наблюдал за собеседником. Луч света со сторожевой башни коснулся его волос, стало заметно, что они всё-таки сохранили свой первоначальный каштановый оттенок. Густо покраснев, Филипп не произнёс ни слова. Отвернувшись, Ричард снова заговорил, на сей раз другим тоном:

— Если вы думаете, что выиграли это дело только из-за чьего-то желания сделать мне приятное, выбросьте это из головы. Король и сам ужасно разозлился, когда узнал об интригах Риверса. Впрочем, правда и то, что он пальцем не пошевелил бы, если б мне не удалось убедить его в вашей правоте. — Ричард нахмурился и замолчал, лишь постукивал пальцами по парапету. — Думаете, вы один такой? Вудвилы никому не дают покоя. Они превратили двор в помойную яму, они, словно ящерицы какие-то, всюду ползают, попирая справедливость. Похоже, во всей Англии не найдётся места, где бы они не оставили свой грязный след. Риверс — это только Риверс, но так происходит всегда и повсюду.

— Но если это действительно так, милорд, — нахмурив брови, сказал Филипп, — то почему же вы здесь? Ведь мятежники утверждают, что цель у них единственная — освободить короля от влияния жены и её родни.

— Вы что же, за дурака меня принимаете? — бросил через плечо Ричард. — Самих-то мятежников, возможно, и убедили в том, что они подняли меч именно против фаворитов моего брата, но у графа Уорвика совсем иные цели. Вы уж поверьте мне, за три года я достаточно хорошо понял, что на самом деле нужно моему кузену Уорвику.

— Его Королевское Высочество Кларенс, — осторожно заметил Филипп, — как будто не разделяет вашего мнения.

После продолжительного молчания Ричард произнёс только одно короткое слово: «Нет». Равнодушно и бесцельно он смотрел вниз, где в густых сумерках дорога у моста круто сворачивала в сторону. Лето выдалось жаркое, воды во рву почти не осталось, по краям, в грязи, ползали мухи. Одна залетела сюда. Ричард прихлопнул её и повернулся к гостю.

— Филипп, через несколько дней я еду к Гастингсу: он на севере, собирает отряды. Поедете со мной?

Щёлкнув хлыстом по сапогу, Филипп улыбнулся:

— А зачем бы иначе я оказался здесь?

— Времена смутные, и я не могу поклясться, что на службе у меня вы непременно выиграете.

— А я и не ищу выигрыша, милорд.

Они посмотрели друг другу в глаза, неожиданно Ричард широко улыбнулся.

— Право, Филипп, вы ни капельки не изменились. Знаете, мне иногда так не хватает Миддлхэма. Между прочим, здесь Роб Перси — видели его внизу? Ладно, пошли ко мне, выпьем по стакану вина.

Ричард двинулся к лестнице. Плащ его остался на парапете, Филипп, следуя за господином, поднял его. Шерсть пахла густой смесью трав и жарким солнцем. Пройдут годы, но запомнятся ему и этот запах, и то, как спускались они по лестнице.

В тот самый вечер, когда Филипп Ловел появился в Корфе, граф Уорвик и король Эдуард сидели друг против друга в Ковентри. Это была встреча, к которой Уорвик, не отдавая себе отчёта, напряжённо готовился. Но Эдуард приветствовал его вполне дружески, без слов подписал кучу документов: дарственных сподвижникам Невила, назначений людям Невила, — все бумаги были подготовлены служащими графа. Без намёка на негодование или раздражение король воспринял и замену его личной прислуги на бдительных слуг графа. Тактика Эдуарда была проста: необходимо убедить тюремщиков, что он может быть такой же безвольной и послушной марионеткой в их руках, как и Кларенс, его нетерпеливый наследник. Эдуард хорошо понимал, что его ждёт, если сделать этого не удастся. Однако Уорвик для пущего спокойствия решил перевести кузена в графский замок, ещё через пару недель ему пришло в голову, что в Миддлхэме будет куда надёжнее. Поэтому он сам довольно быстро переправил короля на север, в Уэнслидейл. Создавалось впечатление, что он полностью контролирует и короля и королевство; Уорвик не отказал себе в удовольствии казнить у городских стен тестя короля Эдуарда — графа Риверса, а также одного из его сыновей, взятого в плен в Чепстоу. Уорвик с удовольствием выслушал и переданные ему с глазу на глаз пожелания успехов от самого Людовика