Война Алой и Белой розы - [155]

Глава 25

При дворе герцогини Бургундской в Малине никто не обратил внимания на незнакомца в довольно потрёпанном одеянии. Судя по всему, это был англичанин. Таких, как он, здесь появилось немало после Босворта. Герцогиня была гостеприимна с ними, благодарила от имени брата за верную службу и старалась, как только могла, ободрить. Она уверяла всех, что обязательно наступят лучшие времена. Герцогиня вела теперь довольно замкнутый образ жизни. Большинство придворных либо последовали за Максимилианом в Германию, либо отправились искать счастья во Францию.

Очутившись в большом полупустом зале, Филипп не увидел ни одного лица, знакомого по тем дням, когда тон здесь задавал герцог Бургундский.

Филиппа провели к герцогине, которая при его появлении встала и протянула руку. Филипп низко поклонился, передал письмо Ричарда и тут же сделал шаг к двери, не желая мешать. Однако герцогиня жестом остановила его. Сев за стол, она сломала печать.

Это была крупная женщина, чертами лица напоминавшая брата. За последние годы она несколько отяжелела, но и сейчас в её облике угадывалась былая утончённость.

Зашелестела бумага. Филиппу показалось, что прошло немало времени, прежде чем герцогиня сложила письмо. Оторвав взгляд от роскошного бархатного кресла, на котором величественно восседала хозяйка, Филипп увидел, что она внимательно смотрит на него. В её глазах отражалось истинное участие. Немного помолчав, она спросила:

— Сэр, вам известно содержание этого письма?

— Нет, оно же адресовано не мне.

Герцогиня смахнула со щеки слёзы.

— Да упокоит Господь его душу. Он ведь не для себя старался.

Она свернула письмо в тугой свиток и задумчиво побарабанила по нему пальцами.

— Хотите прочитать, сэр? Я ведь знаю, что вы были друзьями.

С этими словами она вложила свиток в руку Филиппа. Он молча взял письмо, посмотрел на сломанную печать и медленно протянул назад.

— Я в жизни за ним не шпионил. Мадам, письмо адресовано вам. Так давайте не будем нарушать его волю.

В комнате горел камин.

Повинуясь знаку герцогини, Филипп вынул головешку, и она поднесла к ней письмо Ричарда. Не отрывая глаз, они оба смотрели, как постепенно разгорается пламя. Гербовая бумага разом вспыхнула и съёжилась. Не различая слов, невольно для себя Филипп на расстоянии угадывал хорошо знакомый решительный почерк. Когда письмо почти догорело, герцогиня бросила остатки на пол, Филипп затоптал их.

— Ну, вот и всё, — со вздохом сказала она. — А вы как, сэр Филипп? Чем намерены заняться?

Именно этого вопроса он и боялся. Пытаясь говорить непринуждённо, он ответил:

— Согласитесь, выбор у меня не большой. Необходимо срочно спасать кузена. Пока не вывезу его в целости и сохранности из Англии, думать о чём-либо другом не смогу. А потом… — Герцогиня всё ещё не сводила с него пристального взгляда, поэтому Филипп смущённо отвёл глаза. — Как-то мне встретился в Бристоле один моряк. Похоже, это был генуэзец, хоть он предпочитал говорить по-испански. Матросы уговаривали его найти одного известного еврея-посредника, у которого можно было нанять хорошего лоцмана. Незаметно мы разговорились. Он не знал английского, а я — испанского, поэтому кое-как обходились латынью. Моряк возвращался из Исландии и собирался найти путь морем в Индию. Какие-то карты у него как будто уже имелись. По слухам, этот моряк сейчас находится в Испании, копит средства для достижения заветной цели. Так вот я и подумал, что ему может понадобиться честный человек, к тому же владеющий мечом.

Герцогиня высоко подняла брови.

— А я и не знала, что вы так любите приключения.

— Мадам, мне надо зарабатывать на жизнь. — В голосе Филиппа послышались жёсткие нотки. Смягчившись, Филипп с улыбкой сказал: — Человек, у которого только что отняли землю, подобен морскому рачку, потерявшему скорлупу и выброшенному на берег, — беззащитный, беспомощный, ослеплённый ярким светом, не знающий, куда податься. То, чему меня всю жизнь учили, вряд ли теперь может пригодиться. Поэтому говорю вам ещё раз — выбор у меня не большой, разве что в Германию податься — там сейчас воюют. Но там всё чужое. По необходимости убивая человека, я до сих пор всегда знал — за что и ради чего. Нет уж, отправлюсь я лучше к господину Христофору Колумбу[166].

Герцогиня неуверенно заговорила:

— Может, тут у меня найдётся… — Она посмотрела на руку Филиппа, всё ещё безвольно висевшую на перевязи. Он густо покраснел и грубо прервал её:

— Если настанет день, когда мне придётся просить милостыню, я скорее обращусь к незнакомцам, чем к друзьям. — Немного помолчав, он добавил, делая усилие над собой: — Прошу прощения у Вашего Высочества.

— Помилуй Бог, сэр, что вы себе позволяете! — Герцогиня опасно прищурилась, но затем, к немалому удивлению Филиппа, улыбнулась. — Ладно, только не испепеляйте меня взглядом, я вовсе не хотела вас обидеть. Видит Бог, я прекрасно помню, как мой брат всегда стремился помочь вам, и практически без всякого результата. Филипп, послушайте меня, я буду говорить откровенно. Я всегда считала, что существует только один надёжный якорь, если только это понятие применимо к женщине, которая может удержать вас во Фландрии. Нет, нет, не отворачивайтесь. Неужели ваше отношение к Мэг так круто изменилось, неужели всё уже не так?