Вовка в Троеклятом - [12]

Появился Город. В начале своего образования, он не превосходил по площади любой самой малюсенькой деревушки. Но шло время, и Город разрастался. Для этого не требовалось ни каких усилий. Стоило лишь любому сказочному герою, будь то царь, принц, султан, солдат или простой подмастерье, пожелать перебраться в Город, как это тут же происходило. Естественно, на новое место перемещалось не все королевство, царство, деревня или городок, а только сам герой со своим замком, дворцом, теремом или хатой.

Дальше — больше: перестало требоваться личное желание того или иного героя. Даже привыкшие к обособленной жизни в своей вотчине, в один прекрасный момент просыпались в Городе и уже не могли вернуться назад.

Город сформировался и теперь никого не держит. Можно улепетывать на все четыре стороны, но народ привык…

— Но это еще не все, Вовка. Изменились и жители Города. Добрые стали злыми и наоборот. Бедные — богатыми. Вечно молодые — постарели. Сказка перестала быть сказкой. Любая ваша брехня тут же появляется у нас. Думаешь откуда я взял вашу, как ты назвал, «левую» водку? По лесу насобирал. У вас там кто-то навел не понятно из чего эту лабуду, разлил в бутылки и обозвал водкой. Но это же — брехня. Этой гадости до настоящей водки, как мне до топ-модели. В результате все оказалось у нас.

А, насчет, керосинки… На самом деле, ее никто не видел. И волшебника того тоже. Только легенды да слухи разные ходят. А с другой стороны, если ее нет, то почему такая хренотень творится? Да, ладно, сам все увидишь. Главное, ни чему не удивляйся.

Ну, насчет последнего, Серенький был неправ. Начать удивляться я уже не мог, так как уже давно полностью был ошарашен, и любое новое сверхъестественное явление воспринималось мной, как должное. Более того, чуть не наступивший приступ меланхолии сменился жутким интересом. Я даже прибавил шагу, спеша побыстрей войти в Город. Серенький едва поспевал за мной, не говоря уж про коротконогого Соловушку, который почти перешел на бег, дабы не отстать от нас с медведем.

Метров за триста от ворот, Серый еще раз предупредил:

— До сих пор, Вовка, ты имел дело с более-менее миролюбивыми созданиями, самыми зловредные из которых — мои соседи, дед с бабкой. Так они — ангелочки, по сравнению с теми, кто может повстречаться нам в Городе. Будь осторожен.

* * *

Стражник у ворот находился там явно для приличия: он был один, обе створки распахнуты настежь, а из вооружения — только чудовищных размеров алебарда, прислоненная к сторожевой будке. И, судя по комплекции охранника, ему вряд ли удалось не то чтобы размахивать ей, но и несколько раз поднять.

Так же, для порядка, страж спросил:

— Куда направляемся?

Так как я находился в авангарде нашего мини-отряда, то и отвечать пришлось мне:

— К Гудвину, — бухнул я первое, что пришло в голову, — домой надо.

— К этому балаболу? Ну-ну! — Тут воин заметил подоспевших медведя с разбойником. — О, Серенький и Соловушка! Этот паренек с вами что ли? И на фига вам к Гудвину?

— Это шутка, — буркнул медведь, — мы просто гуляем.

— А я — никакой не Соловуска, а Вясеслав! — разбойник не стал дожидаться встречи с каким-нибудь царем.

— Ишь, ты. Ну, доброй вам прогулки.

Минут пятнадцать мы шли узкими окраинными улочками без приключений, пока не свернули на более широкую.

Правда, то что с нами произошло, приключением, в прямом смысле этого слова, назвать трудно. Просто неприятная встреча.

Почти на самом углу, за который мы так опрометчиво свернули, находился торговый лоток. Таких у нас — пруд пруди на любом рынке. Однако, за прилавком стояла не молоденькая девушка или ядреная тетенька, столь привычные моему взору, а препротивная лопоухая мартышка с ехидной мордой. Заметив ее, медведь двинулся полубоком, стараясь своим туловищем прикрыть меня.

— Здравствуй, Чи. Как дела? — Серенький был сама любезность. — Правда, хорошая погода?

— А, Серый, привет, — вяло ответила обезьяна и неожиданно расцвела хитрой, счастливой улыбкой, разглядев меня за могучим корпусом медведя. Кого ты там прячешь, косолапый? Мил человек (это уже мне) не проходи мимо, купи что-нибудь у бедного животного.

Скрываться больше не было никакого смысла, и я вышел из-за прикрывающего меня лохматого друга. Да, к тому же, хоть я и не собирался ничего покупать, было интересно узнать, чем торгуют сказочные обезьяны.

Я был разочарован: на прилавке лежало пять штук выщербленных кирпичей. И все.

— Дядь, пожалей несчастную обезьянку, купи кирпичик, — елейным голосом попросила мартышка.

— Не интересуюсь.

— Как знаешь… — казалось, она потеряла всяческий интерес к потенциальному покупателю и повернулась спиной.

Мои же спутники повели себя немного странно: Серенький скорчил кислую гримасу и молча прикрыл обеими лапами нос. А Соловушка, приоткрыв рот, посмотрел на Чи изумленными глазами и зачарованно протянул:

— Сейсяс пейдеть бу-удет!

С заднего края тента, прикрывающего лоток, свисало несколько веревок, разной длины и толщины, на которые вначале я не обратил внимания.

Обезьяна оглядела каждую из них, как бы прицениваясь. Ее выбор остановился на веревке средней величины. Она схватила за конец и резко дернула. В это же мгновение ее задница выдала такую руладу, что данный звук, в первом приближении, можно было бы назвать подобием музыки, если бы не жуткая вонь, мгновенно заполнившая всю улицу.