Вот пришел папаша Зю… - [44]

Напротив Татьяны стояла женщина, торгующая чайниками.

— Мужу аванс выдали чайниками, — объясняла она покупателям.

— А моему молотками! — отозвалась другая торговка. В руках она держала веером три молотка.

«Хорошо, что Лёша не устроился на завод шарикоподшипников или «Серп и молот», — порадовалась Татьяна.

К вечеру она продала два утюга.

«Если я каждый день буду продавать по два утюга… — подсчитывала Татьяна. — Их двадцать — это десять дней… Десять дней мучений… А потом ещё будет зарплата!»

Домой Татьяна возвращалась поздно — голодная и злая. Осенние дни заметно убавились, на город надвигались сумерки. Проходя через скверик, Татьяна увидела на парковой скамейке одиноко сидящего молодого мужчину с кейсом. Мужчина мечтательно уставился в пространство и блуждал улыбкой.

«Холостяк, что ли? — подумала Татьяна. — Может, ему утюг предложить?»

Она вскинула на плечах мешок и двинулась к мужчине.

— Вам утюг не нужен? — устало спросила она его.

Мелкий банковский служащий Костя Перепёлкин отработал сегодня свой первый день на новом рабочем месте. Мало того, что его одного взяли из нескольких претендентов на вакансию, но ещё прямо сказали о возможности карьеры с его данными. О, перед ним открываются такие возможности! У него впереди жизнь, полная успехов и бьющего через край счастья! И за соседним столом сидит такая хорошенькая Юлечка… Как она ему улыбалась на его удачные остроты!

Предавшись сладким грёзам, Костя не заметил, как перед ним возникла крепкая женская фигура с мешком за плечами. От неожиданности Костя не на шутку струхнул. Он инстинктивно поджал ноги и вцепился в кейс.

«Бить будет или просто ограбит?» — пронеслось в его голове.

— Вам утюг не нужен? — грозно спросила тётка с мешком.

— Что?! — заорал Костя от страха.

— Утюг, спрашиваю, не нужен? — ещё грознее надвинулась на него тётка.

«Убьёт! — догадался Костя. — Утюгом и убьёт!»

— Нет! — Но тут же подумал, что быть может это наркоманка, а им безопаснее дать денег. И он опять заорал: — То есть да! Сколько?

— Пятёрка, — сказала тётка.

Костя дрожащими руками достал бумажник, вынул оттуда первую попавшуюся купюру и сунул тётке с мешком. Пока тётка рассматривала купюру, Костя вскочил и бросился наутёк.

— Эй, а утюг-то? — крикнула ему вдогонку тётка.

Но покупателя и след простыл.

Татьяна рассмотрела купюру — это была десятка, недоумённо посмотрела вслед чокнутому молодому человеку и подумала:

«Может, мне по ночам ходить утюги продавать?»

Софокл жарит пельмени, а Чубайс занимается приватизацией

В одно воскресное утро жильцы коммунальной квартиры № 51 намертво задраились по своим комнатам, опасаясь выйти в коридор или — о ужас! — на кухню, потому что Софокл в очередной раз жарил пельмени, найденные им в помойке.

— Помоечная ты душа, Софка, — прикрыв нос пиджаком, на кухню вошёл Вовчик Железо.

— А чё, я ж не ворую, — защищался Софокл.

— Лучше воруй, да живи по-человечески! От тебя ж помойкой за версту несёт. Вонь на всю квартиру развёл.

— Ничё, я счас, быстро!

Наконец Софка унёс в комнату своё ароматное жаркое, и жильцы с опаской стали выползать из своих комнат, как после газовой атаки. Раиса Максимовна сделала себе и Михаилу Сергеевичу марлевые повязки.

— Неужели он это будет есть?! — с ужасом спросила она соседей через повязку.

— У него внутри всё проспиртовано, ни одна зараза не пристанет, — хмыкнул Вовчик Железо. — Перед едой ещё хряпнет.

— Какая антисанитария! — Раиса Максимовна закатила глаза над повязкой.

— Опять у меня Чубайс проклятый сосиски спёр! — раздался вдруг вопль Серёгиной.

Тут все обратили внимание на кота, который, воспользовавшись отсутствием на кухне народа, доедал в углу сосиску, ловко выдавливая её лапой из целлофана.

— Он их приватизировал! — заржал Вовчик Железо.

— У, ворюга рыжий! — погрозила Чубе кулаком Серёгина. — Когда подавишься уже, прорва? Чем я своих охломонов кормить буду?

— А зачем же вы, милочка, держите продукты на окне? — спросила из-под повязки Раиса Максимовна. — Нужно в холодильнике.

— Чего? — не поняла её Серёгина.

Раисе Максимовне пришлось повторить вопрос.

— А на какие шиши я его ремонтировать буду? — спросила Серёгина. — Уж год как сломался.

— Нужно же что-нибудь делать. Так жить нельзя! — заключила Раиса Максимовна, выкладывая на стол яйца и ветчину, принесённые из своего холодильника.

— Чего она там гудит? — обратилась Серёгина к Харите Игнатьевне, опять не расслышав Раису Максимовну.

— Говорит, что мы плохо живём, — пояснила мадам. — Говорит, нужно жить, как они с Михаилом Сергеевичем.

— Купил бы вола, да глядь — попа гола! — обозлилась Серёгина. — Угонишься за вами, как же!

— Ведь вы ещё довольно молодая женщина… простите, забыла ваше имя-отчество, — снова обратилась Раиса Максимовна к Серёгиной. — Вполне могли бы выйти замуж.

— Что? — опять переспросила Серёгина. — Да снимите вы свой намордник!

Раиса Максимовна, глубоко оскорблённая таким хамством, замолчала и занялась приготовлением завтрака супругу.

— Это где же вы, Раиса Максимовна, позвольте полюбопытствовать, всё время импортную ветчину в банках достаёте? — поинтересовалась Харита Игнатьевна, кося взглядом в сковородку Гробачёвых.