Восточные страсти - [124]

Камергер возвестил о приходе Эрики фон Клауснер и ее компаньона, и в залу вошла женщина такой необыкновенной, чарующей красоты, что дон Мануэль несколько опешил. Рыжие волосы бурным огненным каскадом спускались по ее плечам и спине; она была одета немного не по погоде в облегающее бархатное платье бледно-зеленого цвета, поражавшее своим невиданно глубоким вырезом. Он постарался сохранить вальяжный тон, но чувствовал: сильное волнение и восторг пронизывают все его существо.

Эрика, как всегда, прекрасно понимая, что она делает, присела в подобострастном реверансе неподалеку от возвышения, на котором стояло кресло, причем постаралась продержаться в таком положении достаточно долго, чтобы ее хозяин успел потешить себя сладострастным созерцанием ее несравненного бюста.

Браун застыл в церемонной стойке в нескольких шагах позади нее, потом щелкнул каблуками и поклонился. Губернатор с первого взгляда невзлюбил его. Было сразу понятно, что это человек из разряда невежественных и чванливых немцев, которые никогда не пользовались его симпатией.

Дон Мануэль решил избавиться от лишних свидетелей, которых он назвал в таком количестве, и предложил гостям по стаканчику винного пунша, в котором плавали дольки свежих фруктов. Эрика вела себя очень уверенно и чувствовала себя превосходно, а чары ее уже вовсю околдовывали очередную жертву.

Браун, который с тех пор, как побывал в обличии лакея, никак не мог обрести внутреннее равновесие, сидел с угрюмым видом и говорил мало. Впрочем, не исключено, что все его внимание было обращено на двух девиц, которые подносили пунш. Они обе считались фаворитками в корпусе губернаторских наложниц и были миниатюрными, утонченными китаянками, которые, выполняя прихоть хозяина, были на сей раз одеты в псевдогреческие короткие туники из полупрозрачного шелка.

Браун то и дело бросал исподтишка взгляды то на одну, то на другую. Вены вздулись и набрякли на его висках.

Это не ускользнуло от внимания губернатора. У него не осталось и тени сомнения в том, что при необходимости ему придется избавиться от этого человека. Он увлеченно беседовал с Эрикой, которая подробно рассказывала о своем пребывании в Джакарте и вообще о восточных впечатлениях. Не укрылось от него и то, что то ли из-за почти нестерпимой жары и высокой влажности, то ли в силу иных причин, она довольно быстро осушила бокал с пуншем. Он подал знак, и бокал Эрики вновь наполнился до краев.

Тогда он приступил к решительным действиям.

— Необходимо ли присутствие сеньора Брауна при нашей дальнейшей беседе?

Эрике маневр пришелся по душе.

— Полагаю, что нет. Желательно только, чтобы он нашел себе занятие.

— В Макао всегда можно найти, чем поразвлечься, — проговорил дон Мануэль и дважды громко хлопнул в ладоши.

В приемную вошла третья китаянка, одетая столь же необременительно, как и две ее подруги. Она распростерлась перед хозяином в катоу. Это была одна из наложниц губернатора. В знак своего положения талия ее была обхвачена хлыстом, который служил ей поясом.

— На вашем месте, сеньор Браун, я бы не отказался от прогулки с этой прелестной барышней. Она собирается показать вам многие удивительные достопримечательности Макао.

— Я принимаю это приглашение с огромным удовольствием, ваше превосходительство, — заверил его Браун и расплылся в улыбке. Он встретился глазами с молодой китаянкой, и когда она смело выдержала его испытующий взгляд, он почувствовал себя окрыленным. Щеголеватой походкой он проследовал за ней из приемной и уже рисовал в своем воображении картины, от которых обмирал его дух. А этот хлыст, он только добавит новых ощущений к тому занятию, которое он с таким нетерпением предвкушал. Он, конечно, не имел понятия, как широки здесь будут его возможности, однако он был намерен сполна насладиться прелестями каждой красотки. То, что он ни слова не знает по-китайски, нисколько не смущало его, наоборот, у него имелись все основания видеть свои перспективы в самых розовых тонах. Когда в руках у него появится кожаный хлыст, он найдет способ доходчиво объясниться. Впереди его, похоже, ждал самый чудесный вечерок со времени его отплытия из Гамбурга.

Оставшись с Эрикой наедине, дон Мануэль оставил свой кожаный «трон» и присел рядом с ней на диванчик. Они с наслаждением выпили по второму, а потом и по третьему бокалу волшебного напитка. Попивая пунш и беззаботно болтая, они мысленно определяли цену друг другу. Эрике было ясно, что перед ней мужчина гигантских, необузданных сексуальных аппетитов, мужчина, которого она могла бы вести на поводке. Она не сомневалась в том, что ей удастся склонить его, как и Толстого Голландца, к подписанию контрактов, а это заложит фундамент будущих торговых операций фон Эберлингов.

Дон Мануэль, со своей стороны, тоже был вполне доволен. Он-то узнал в Эрике настоящего товарища по оружию. Это была сластолюбивая особа, и свои немалые способности к обольщению она использовала строго по назначению. Она отдавала себе отчет в малейших нюансах поведения с теми людьми, от которых могла зависеть. Мимо его внимания не прошел ни один из ее якобы непреднамеренных жестов. Она вовсю флиртовала с ним — он же мысленно поздравлял собеседницу с той филигранной техникой, с какой она то и дело умудрялась легонько касаться его ладоней, рук и коленей. Цель ее до сих пор была ему неясна, но он не видел необходимости торопиться. В свое время он все узнает, а пока можно было от души наслаждаться игрой.