Восточные славяне накануне государственности - [27]

Так, например, П.Н. Старостин длительное время не мог в печати высказать соответствующие взгляды, хотя пришёл к ним давно. Последнее подтвердил в интервью С.Г. Кляшторный, с которым П.Н. Старостин совместно написал главу о славянах Среднего Поволжья для многотомной обобщающей «Истории татар» (Кляшторный 2013: 69–70). Эти печальные факты, надеюсь, не станут помехой на пути дальнейшего прояснения сложных вопросов этнокультурной истории носителей именьковской археологической культуры учёными разных специальностей.

II. Арабская традиция об ас-сакалиба в Среднем Поволжье и именьковская культура: проблема соотношения

Уже давно учеными, исследующими арабские источники о Восточной Европе, было замечено, что некоторые из них помещают неких ас-сакалиба-славян[21] где-то в Среднем Поволжье (Гаркави 1870: 104–105; Кляшторный 1964: 16–18). Однако поскольку авторам других источников славяне в Среднем Поволжье известны не были, а археологические исследования в Волго-Камье не фиксировали, как считалось длительное время, признаков славянской материальной культуры, выводы из анализа указанных известий учеными делались различные. Так, А.Я. Гаркави, опираясь на известия Ибн Фадлана, именующего ас-сакалиба волжских болгар, и Ад-Димашки о волжских болгарах как о смеси тюрок и ас-сакалиба, считал, что славяне составляли значительную часть населения Волжской Болгарии и постепенно были ассимилированы тюрками (Гаркави 1870: 104–105), а С.Г. Кляшторный, проанализировав рассказ Ибн А‘сама ал-Куфи о походе Марвана против Хазарии в 737 г., также поместил славян, с которыми столкнулся арабский полководец, в Поволжье (Кляшторный 1964: 16–18). В противовес этому А.З.В. Тоган те же известия приводил в качестве доказательства того, что этноним сакалиба в арабской традиции мог обозначать не только славян, но и другие народы Восточной Европы: тюрок, финно-угров и т. д. (Togan 1939: 296. См. также: Артамонов 2002: 234). Характерно, что только известия об ас-сакалиба в Поволжье дают основания для последнего вывода: Ибн Фадлан – единственный автор, лично побывавший в Восточной Европе и употребивший этноним ас-сакалиба так, что в нем можно увидеть неславян (Мишин 2002: 42).

Новый импульс дискуссия об ас-сакалиба в Среднем Поволжье получила после того, как в археологической науке была выдвинута гипотеза о славянской этнической атрибуции именьковской культуры, существовавшей в этом регионе в IV–VII вв. н. э. (историографию вопроса об этнокультурной атрибуции именьковцев см.: Матвеева 2004: 65–79; Сташенков 2005: 8—16; 2006: 20–30; Расторопов 2009: 139–142; Овчинников 2009: 110–115). Именьковская культура была выделена в 1950-х гг. Н.Ф. Калининым и В.Ф. Генингом (последний и дал ей утвердившееся в науке наименование). Долгое время исследователи пытались связать ее происхождение или с местными финно-угорскими культурами, или с миграцией в регион тюрок, но ни первое, ни второе так и не было надежно доказано: ни в финно-угорских, ни в тюркских культурах не находилось многих важных элементов именьковской культуры. Переворот в этнокультурной атрибуции именьковского населения произвела в 1981 г. самарский археолог Г.И. Матвеева, сопоставившая материалы именьковской и зарубинецкой культур и пришедшая к выводу о родственности оставившего их населения (Матвеева 1981: 52–73). В цикле своих дальнейших работ Г.И. Матвеева и поддержавший ее известный археолог-славист В.В. Седов убедительно обосновали вывод о том, что происхождение именьковской культуры связано с несколькими миграционными волнами из ареала культур полей погребений: зарубинецкой, пшеворской и черняховской (Матвеева 1986: 158–171; 2004: 65–74; Седов 1994: 55–58; 1994а: 309–315; 2002: 245–249), который ныне признан подавляющим большинством исследователей. Ну а поскольку именно в рамках этих культур при различии взглядов по ряду конкретных вопросов подавляющее число археологов-славистов (Б.А. Рыбаков, И.П. Русанова, В.В. Седов, П.Н. Третьяков, Е.А. Горюнов, В.Д. Баран, Д.Н. Козак, Р.В. Терпиловский, Б.В. Магомедов, Е.В. Максимов, С.П. Пачкова, Л.Д. Поболь, А.М. Обломский, О.М. Приходнюк и т. д.) ищет предков исторических славян, то высказанная Г.И. Матвеевой гипотеза о принадлежности именьковской культуры к одной из праславянских группировок (Матвеева 1988: 11–13; 2004: 74–78) нашла поддержку целого ряда археологов и стала преобладать в науке (Седов 1994: 58–65; 1994а: 315; 1995: 193–197; 1999: 59–62; 2002: 252–255; Баран 1997: 154; Кляшторный, Старостин 2002: 210–217; Богачев 2011: 72—137). Были высказаны также гипотезы о происхождении волынцевской культуры, славянская принадлежность которой не вызывает сомнений, от именьковской (Седов 1994: 59–63; 1994а: 315; 1995: 193–194; 1999: 59–60; 2002: 253–255; Приходнюк 1995: 73–74; 1998: 75–76) и о том, что часть именьковцев не покинула Среднее Поволжье и влилась в состав волжских булгар, оказав существенное влияние на экономику и культуру Болгарии, в частности на развитие в ней земледелия (Старостин 1967: 31–32; Седов 1995: 195–197; 1999: 60–61; 2001: 5—15; 2002: 254–255; Семыкин 1996: 71–73; Матвеева 1997: 98–99; 2004: 77–79; Богачев 2011: 82–83, 312).