Восставшее поколение - [9]

— О, гусь — тоже неплохо, — поблагодарил Андреич Глеба и Вовку, через пару часов вернувшихся с охоты. — Денис уже яблок набрал, так что, если мирабилитчики в этот раз винный уксус не вылакали, то считай все ингредиенты у нас есть.

— Ну и шутки у тебя, Андреич, — Руслан перевернулся с боку на бок. — Где ты слышал, чтобы уксус пили?

— Господи, я все забываю. Вы же, дети этого мира — святая невинность. Пили, Рус, пили по пьяни. А потом дохли.

— Сколько раз бывал в экспедиции, ни разу не видел, чтобы кто-то алкоголь пил.

— Все, кто сильно пил, копыта отбросили давно, в первые две-три зимы, еще до дальних походов.

Гусь получился на славу. Даже без гарнира.

— Вкусноти-и-ища, — доедая последние яблоки, протянул Вовка. — Маш, налей, пожалуйста, компота.

— И мне, — протянул кружку Андреич. — Эх, сейчас бы чайку. Нет, лучше кофейку. Десять лет жизни отдал бы за чашечку кофе.

— Моя мама тоже иногда о кофе вспоминала, — лицо Маши стало задумчивым. — Что в нем такого?

— О, Маша. Напиток богов!

— На что похож?

— Не знаю, как объяснить словами.

— Ну хоть примерно.

— Представьте, если пожарить зерна ячменя, мелко растолочь и залить кипятком. Будет что-то отдаленно напоминающее.

— Фу, — скривился Глеб.

— Я ж говорю, не объяснить словами.

— Легкий наркотик? — уточнил Вовка.

— Нет, совсем не наркотик. Тонизирующий напиток, как чай.

— Ну так пейте чай, — недоуменно сказал Вовка.

— Кстати, наш чай — это не настоящий чай. Растение чай здесь не живет. Чаем мы называем травяные отвары. Это вкусные напитки, но не настоящий чай. Так вот, кофе лучше настоящего чая.

— А как получают кофе?

— Из зерен куста, который растет в Африке, в Эфиопии. Это сразу за Красным морем.

— Когда в Турцию плавали, почему туда не поплыли?

— Вова, теоретически можно сплавать и в Эфиопию. Полгода туда, полгода обратно. Может быть повезет и обнаружится этот куст. И что? Привезти десять мешков зерен, которые здесь нельзя будет сажать?

— Почему десять? Двадцать.

— Хорошо, двадцать. Из-за двадцати мешков кофе плыть черте куда?

— Так всего лишь год.

— Полтора, не меньше.

— Но вы же сказали, что готовы отдать за него десять лет жизни?

— Ха, Владимир, ты меня уел. Я, конечно, тоже немного сумасшедший, по Волге до Камы в одиночку ходил, но поверь мне, мальчик, поход в Эфиопию — это на самом пределе возможностей всех наших общин вместе взятых. И без достаточно веской причины рисковать жизнями десятка крепких мужчин — это, как минимум, неразумно.

— А пять крепких мужчин и одна женщина туда дойдут?

За столом повисла пауза и все взгляды сошлись на сказавшем это Денисе, который с невинным видом обгладывал гусиную косточку.

— Господи, у меня дежавю, — прервал молчание самый старший участник разговора. — Денис Воронцов.

— Что?

— Нет, я не о тебе, а о твоем отце, Денисе Воронцове.

— Не поняла, — насторожилась Маша. — Почему вы о нем вспомнили?

— Это была его идея отправить экспедицию в Индию. Мы примерно так же сидели в беседке у детской площадки в Кумшаке, и он так же огорошил всех своим рисковым предложением. Только речь шла не о кофе, а о хлопке и цитрусовых.

— Вот тебе и гены, — Глеб был явно ошарашен. Он, как и все, хорошо знал о судьбе Дениса Воронцова-старшего, который восемь лет назад возглавил экспедицию в долину Инда. Экспедицию, пропавшую без следа. Два года спустя спасательная партия дошла до устья реки Куры в Южном Каспии. Последний след экспедиции — традиционный знак в виде высокого треножника из древесных стволов — был найден на Апшеронском полуострове. В его основании в горшке лежала глиняная табличка с датой и надписью 7+, означавшей, что у всех семерых участников экспедиции все в порядке. Тщательно проверили устье Куры, но ничего не нашли. Идти еще южнее — к устью следующей большой реки, в Иране — поисковики не решились, приближался сезон штормов. Для немногочисленного людского сообщества это был очень серьезный удар судьбы. Семеро сильных мужчин, отцов семейств одномоментно исчезли навсегда.

— А ты знаешь, парень, я ведь без малого в ту экспедицию не пошел. Я был запасным, сопровождал их до Волги, помогал перевозить струг, да, один в один как наш.

— Вы, кажется, и в поисковую партию входили? — заблестели глаза Маши.

— Да. Я — из Кумшака, двое — из Калитвы и четверо — из Северска. По мне, так можно было пойти дальше, к Ирану, но остальные не особо рвались. Я даже подумывал пойти туда в одиночку, но не хотелось ослаблять команду, все-таки путь назад предстоял нелегкий. Так и случилось. Много шли на веслах, попали в сильный шторм, отсиживались несколько дней на берегу, почти на барханах.

— Как вы думаете, что с ними на самом деле случилось?

— Основная версия звучит правдоподобно. Лодку, идущую под парусом, действительно могло перевернуть неожиданным шквалом и штормом отнести в открытое море.

— А если они все-таки дошли туда? Если их там что-то задержало?

— Прошло восемь лет. Что может задержать на такой срок?

— Или кто-то…

— Маша, оставь это для детских страшилок.

— Причем тут страшилки? — девушка посмотрела в глаза собеседнику. — Если здесь есть мы, то могут быть и другие!

— Это нереально. Мы бы давно уже заметили какие-то следы.