Утром долго не могли решить, выходить ли в море в такую погоду. И осталось-то всего ничего, но подувший сильный юго-западный ветер означал, что идти придется на веслах, борясь с крупным волнением. И это пока струг чуть прикрыт от волн выступающим полуостровом. Что будет за тем мысом, вообще непонятно. Скученность и толкотня на переполненном суденышке только усугубляли дело.
Наконец, Эдик решился:
— Надо плыть. Кто знает, что дальше будет. Так можем вообще дней на пять здесь застрять.
Как и предполагали, такое плавание оказалось сущим адом. Кое-как подошли к мысу, из-за которого ветер подул сильнее. Чтобы уменьшить толкотню, Руслан вызвался пересесть в буксируемую лодчонку.
— Давай, только не вывались, — Эдик был готов на что угодно, лишь бы его судно прибавило ход.
За вторым мысом увидели, что дальше в море волна еще крупнее. Лодку подтянули за веревку.
— Эй, парень, там на лодке слишком рискованно, — сообщил капитан громким голосом.
— Может я тогда назад, а как успокоится, сам доплыву?
— Как хочешь.
— Отвязываю веревку, — сказал Руслан и стал разбираться с узлом.
— Я с тобой, — раздался девичий голос.
Руслан на секунду замер.
— Давай-давай, подтягивай веревку, — Маша потянула свой край на себя. Через десять секунд она уже запрыгивала в лодку. — Отвязывай.
— Маша, я с вами, — Денис тоже было ломанулся к корме, но в последний момент его остановила крепкая хватка Андреича.
— Мальчик мой, мне нужна твоя помощь. Мне плохеет, — голос старшего товарища не принадлежал человеку, который чрезвычайно страдает, но когда Денис недоуменно взглянул на него, то увидел лицо того, чьи внутренности терзают все черти ада. — Один ты можешь мне помочь.
Андреич отпустил от себя Дениса, только когда к стругу полетела отвязанная веревка.
— Пусть плывут. Сейчас ты нужнее здесь, — успокоил он опешевшего юношу.
К вечеру ветер утих, а с ним и волны. Ночь была фантастической. Небесный звездный океан окутал сладострастным куполом прекрасную крымскую землю. Он обнимал и ласкал ее в своих воздушных объятиях. Лишь где-то там за горами слышны были удары далекого южного грома. И еще. И еще. Лишь ближе к утру все стихло. Днем ослепительные удары солнечных лучей накинулись на утопающую в неге предгорную лесостепь, терзая ее изумрудное разнотравье. Бриллиантовые потоки горных ручьев низвергались в тесные расщелины и неслись на равнину, питая жгучую, жаркую почву диких лугов.
Был полный штиль. Почти стемнело. Лодка плавно шла вдоль обрывистых берегов. Гребец устал за последнее время, но это была приятная усталость. Ведь он напрягал свои силы ради той, что была рядом с ним. Чувствуя ее близость, он мог и был готов работать веслами, если понадобится, хоть целую ночь. Но не понадобилось. Когда обогнули темную громаду очередного мыса, Маша, смотревшая вперед, сказала:
— Прямо по курсу свет маяка.
