Восставшее поколение - [41]

— Ха-ха-ха, — Андреича вдруг разобрал смех. — Не хотят, не хотят, значит, людей от себя отпускать. Ни тот, ни другой. Один прямыми угрозами, другой страшными сказками. Вот почему я перебрался в Кумшак. У нас там полная воля — плыви, куда хошь! Или не плыви. Ха-ха-ха! Да, Руслан?

— Но ведь нам и правда всем надо держаться как можно ближе? Мелкие поселки — это путь к деградации, — Маше не давали покоя полученные в школе знания.

— Да, Маша. Лучше держаться вместе. И поэтому лучше взять всем вместе и переехать туда, где мягкий приморский климат, где зимой не бывает сильных холодов, а летом — страшной жары и суховеев.

— Но на юге нет железной руды, — парировал Денис.

— Есть. В Крыму, на севере Керченского полуострова. Не много, не такая хорошая, как в Северске, но нам всем хватит еще лет на сто. И это не секрет.

— Так почему ж не переезжаем?

— Несколько причин. Радомир сидит на хороших ресурсах — качественная железная руда Северска, уголь, медь и соль Бахмута. У Бориса есть уголь, мирабилит, а, значит, стекло. Плюс потихоньку выводит лошадей. Через Кумшак он присматривает за местом нашего появления в этом мире. И, думаю, это не большой секрет, близость к месту появления — психологически очень важная штука для первого поколения. Нам на уровне подсознания трудно далеко отойти от того места, где мы появились двадцать теперь уже восемь лет назад. В этом, кстати, одна из причин, почему не все захотели уезжать в первые годы из Калитвы в перспективный Северск. От Калитвы до места появления сто кэмэ, от Северска — четыреста с лишним.

— А сколько до тех теплых мест, что ты говорил? — Денис был полон интереса.

— Семьсот с лишним до Южного Крыма, из них пятьсот по морю. До Кавказского берега чуть дальше.

— Почему вам трудно далеко отходить от места появления? — спросил Руслан.

— Не отходить. Селиться. — Андреич сделал паузу. — Наверно все-таки где-то глубоко в голове у каждого из нас сидит мысль: «А вдруг новое появление случится не через 180 лет, как обещали, а раньше?» Вы ведь знаете, что каждый год, в это время к месту появления приезжает немало людей. Уверен, что некоторые из чуть ли не молятся все это время: «Заберите меня отсюда! Меня, меня!»

— Мой отец в эти дни ни разу не ходил туда.

— Рус, ты же знаешь, твой отец и Зоя не были добровольцами. Их отправили фактически насильно, чтобы вернуть отсюда в старый мир других людей.

— Он говорил, был выбор: всю жизнь сидеть в тюрьме или отправиться сюда. Они выбрали переезд в неизвестность. И угадали! Они были довольны, а когда спустя два года появились остальные, даже счастливы.

Андреич встал, чтобы размять ноги.

— А ты знаешь, я был хорошо знаком с тем человеком, которого вытащили отсюда благодаря твоему отцу.

— Ты знал Александра Кузнецова? — Маша резко подняла голову.

— Многие из нас знали его; в смысле, видели, слушали, разговаривали. Он был одним из наших главных инструкторов. Я много общался с ним лично, не по всем этим научным делам. Случайно оказалось, что у нас были общие знакомые — среди политической тусовки. Правда у нас были разные политические взгляды, но мы легко нашли общий язык.

Разминаясь, Андреич слегка покрутил туловищем.

— Он сожалел, что для спасения его и его семьи сюда пришлось отправить твоего отца и Зою. Он говорил, что это сидит в нем моральной занозой.

— Но он же не виноват. У него на самом деле тоже не было выбора.

— Да, получается так. Думаю, ему стало бы легче, если бы он узнал, что Рафик и Зоя были здесь счастливы.

Руслан кивнул головой.

— И еще он сказал, что по таким статьям — ну, нарушениям закона — как у твоего отца, нельзя давать пожизненное заключение. Это был слишком суровый приговор.

— Андреич, а он рассказывал, кто все это изобрел? Ну, перемещения из одного мира в другой, — Денис сгорал от возбуждения, так завел его этот разговор.

— Нет, он мало что об этом знал. Говорил, это секретный проект, и ведут его спецслужбы, что есть группа ученых, которая занимается им, но работают они абсолютно обособленно от инструкторов. Он общался в основном с другими инструкторами-практиками, теми, кто натаскивал нас.

У Глеба тоже созрел вопрос:

— Если бы была возможность вернуться в тот мир, ты бы вернулся?

— Хм, в отпуск бы съездил, на короткое время. Насовсем — нет.

Глава 12

Вереницей тянулись однообразные дни неспешного плавания. Катамаран шел ровно на север. На восточном берегу появились высокие земляные бугры, местами покрытые лишь травой, местами — еще и кустарником. Постепенно бугры росли и вскоре превратились в высокие холмы. Вдалеке, туда, куда вел водный путь, виднелись уже настоящие предгорья. Появились сосны — предвестники более прохладного климата.

Вот уже и на западном берегу равнинная степь уступила место лесистым холмам. Везде зеленела сочная трава, а прибрежные тростниковые заросли стали гуще и выше. Однообразие пути скрашивали многочисленные птицы и животные.

Скоро характер берегов быстро изменился. Появились большие камни, даже скалы, поросшие диким виноградом и другими плетущимися растениями. Из каменистой почвы повсюду торчали кривоватые от недостатка питательных веществ кедры. Река местами сужалась, напор встречного течения усилился. Теперь приходилось грести постоянно. И все равно скорость была очень медленной. Даже стали всерьез подумывать о том, чтобы двигаться дальше пешком.