Восставшее поколение - [37]

— Да нет вроде.

— Ну и отлично.

— Я уже стал комаров бояться. Как услышу ночью жужжание, хочется укрыться с головой и не высовываться.

— Это нервы. Пройдет.

Андреич посмотрел на манипуляции сидящего рядом Дениса, который пришивал подошву к своему изделию:

— Не мельчи. Все равно крепче держаться не будет. Боже, что у тебя на голове? Когда тебя стричь будем?

Денис вздохнул:

— Андреич, я вот все хотел спросить.

— Давай, не стесняйся.

— Вот тогда, десятого мая, во время заброски вы же все голые были?

— Да, абсолютно. Все лишнее на теле увеличивало опасность серьезных, даже смертельных, ожогов.

— И вот вы, триста шестьдесят молодых людей, вдруг оказываетесь полностью голыми и безоружными совсем в другом мире, зная, что назад, в ваш привычный мир дороги нет.

— Ну?

— Как у вас в тот момент было с нервами?

— Ты имеешь в виду, было ли страшно?

Денис кивнул.

— Нет, страшно не было, мне точно. Было ощущение причастности к чему-то грандиозному. К рождению нового мира. Близко к эйфории, ну ты понимаешь. И еще у нас была инструкция. Мы знали, что делать. Действия при заброске отрабатывались много раз. Мы не стояли на месте, а отбегали от точки появления, парами. Мужчины формировали широкий внешний круг. Женщины должны были искать и подносить им то, что хоть как-то могло использоваться для защиты. Даже времени бояться не было. Все были в напряжении, при деле.

— А потом? Потом, когда все уже успокоились и ясно осознали, что произошло? Что вы никогда больше не увидите родителей, родственников и друзей?

— Ты знаешь, нас отбирали уже таких, тех, кто так или иначе хотел удалиться от этого мира и состоял в разных специфичных группах и общинах — родовых поместьях, экопоселениях, исторических и реконструкторских клубах. Насколько я понял, только людей с ярко выраженными религиозными взглядами не брали и эзотериков всяких.

— Кого-кого?

— Ну таких, как наш Иосиф.

— А он тогда почему попал сюда?

— Он раньше не был таким. Это у него потом крыша съехала: Сурож, сакральное место, особая энергетика, все такое. Он был из экопоселенцев, откуда-то из Краснодарского края. Хотя всегда интересовался разными там рунами, оберегами, заклинаниями.

— А то, что все голые вокруг, не смущало?

— Ха-ха, парень, в первые минуты не до смущения было. Мы не друг на друга пялились, а внимательно смотрели, чтобы нас хищники не слопали. А потом юбки и накидки из травы сделали. Но еще раньше сандалии и головные уборы сплели. Это было гораздо важнее.

Глеб повернулся на своей лежанке к разговорившейся компании и сел:

— Отец мне рассказывал, что для заброски готовили больше людей.

— Да, на десять пар больше. На всякий случай, вдруг кто заболеет или откажется.

— А кто-то отказался?

— Нет. И вы же знаете, это был третий подход. Первые два оказались неудачными, или тренировочными, не поймешь. Нам каждый раз было непонятно, получится заброска или нет. Мы все очень хотели сюда попасть, хотя и понимали, что останемся в параллельном мире навсегда.

— Он вправду параллельный?

— Бог его знает. Схоже все: география, климат, звездное небо, растения, животные, их ДНК. Только вот нет человека и результатов его деятельности.

— Но теперь мы знаем, что здесь есть люди — гельды.

— Да, и это скорее хорошая новость.

— Почему?

— Хотя бы потому, что этот мир не запрограммирован на существование без человека.

— Что? — встрепенулся Денис. — Не понял. Ты говоришь о каком-то запрете на то, чтобы здесь жили люди?

— Не о запрете. О здешних особенностях. Было предположение, среди кучи других, что в истории этого мира есть, или скорее было, какое-то препятствие для появления человеческих существ. А раз так, то может нам или нашим потомкам здесь тоже будет небезопасно.

— Кто мог создать такое препятствие? — Вовка смотрел на Андреича широко раскрытыми глазами.

— Почему сразу «кто»? Не обязательно это результат чьего-то умысла. Может быть это такие природные особенности — особая радиация, не знаю, гравитация, воздействие других параллельных миров, что угодно.

— Мне батя говорил, — после небольшой паузы негромко произнес Глеб, — что это заповедник для сохранения природы прежнего мира, и что когда в старом мире люди уничтожат друг друга и вообще все на земле, отсюда туда будут забрасываться животные и растения, чтобы все могло восстановиться.

— Красивая гипотеза, — на лице Андреича не было и следа улыбки. — Одна из многих.

— А ты сам что думаешь? Зачем нужен этот мир? — Денис все так же выглядел ошарашенно.

Старший товарищ немного помолчал, собираясь с мыслями:

— Слово «зачем» подразумевает какой-то план, чью-то волю или цель. Таково уж свойство наших мозгов — для нахождения любого ответа использовать вопросы «кто сделал?», «почему сделал?», «зачем сделал?» Я же объясняю себе это просто случайностью. Особенности этого мира — просто случайность. Не очень романтично, зато честно. Мне понятнее так. И даже если все это не случайность, то так сложно устроено, что нам этого не дано понять.

Из-за ежедневных походов за водой от лагеря до ближайшей речки уже была протоптана вполне заметная тропинка. По ней, внимательно осматривая окружающую степь, Маша и Руслан добрались до приметной группы деревьев минут за пятнадцать. Подход к воде был не вполне удобным из-за толстого слоя прибрежного ила. Задачу облегчали мостки, которые соорудили уже на второй день пребывания здесь.