Восставшее поколение - [14]

— Что за визы?

— Разрешение на въезд в страну. Тоже денег стоят.

Денис задумчиво смотрел на горы.

— А граница — это что? Ну, физически. Забор? Стена?

— Где-то стена, где-то река, может колючая проволока. Везде по-разному.

— Интересно, вот здесь по горам тоже стену строили?

— Нет. Как ты в горах стену построишь?

— Ну как? Если на Луну летали, то в чем проблема по горам стену построить?

— Да не нужна она в горах. Там никто не ходит.

Опять помолчали.

— Смотри, а если дойти до того места, где кончается стена, или что там еще, и начинаются горы, то по горам нужно будет только чуть-чуть пройти, и ты уже в Иране. И денег не надо.

— Там на тропах пограничники дежурят.

Какое-то время Денис перерабатывал информацию.

— А зачем вообще нужны были границы? Какой смысл держать столько дежурных в горах? Ну пройдут несколько человек, в чем проблема? А большую армию они все равно не остановят.

— Денис, будь моя воля, я бы отменил все границы. Они нужны, только чтобы с людей деньги собирать.

— А кому шли эти деньги?

— Государству. На содержание тех же самых пограничников.

Денис опять задумался.

— Что-то я не вижу логики. Какой-то бессмысленный круговорот денег.

— О, если бы ты руководил этим круговоротом денег, то логика тебе была бы понятна. Потоки денег можно направлять так, что часть из них оседает в твоем кармане.

— Но люди же увидят?

— Слушай, в Северске четыре улицы. Так?

— Да.

— Как ты думаешь, какую из них стали мостить камнем первой?

— Наверно улицу Пожарского.

— Ты прав, мой юный друг. А почему? Почему не Славянскую, не Победы?

Денис заулыбался:

— Там стоит дом Радомира.

— Именно! Люди увидели? Увидели. И что? В основном промолчали. Не захотели связываться. А те, кому такие фокусы в итоге сильно надоели, перебрались в другие места.

Уже вечером, на берегу у костра, когда пили чай из свежего чабреца и листьев малины, Денис вдруг вернулся к этому разговору:

— Так что, Андреич, у нас рано или поздно тоже будет государство?

— Не знаю, — вздохнул тот. — Это зависит от вас и следующих поколений. Думаю, пока есть куда уходить, недовольные будут уходить, расселяться по миру. Каждый будет выбирать сам, как ему жить — с государством или без. Ну, конечно, если через сто пятьдесят три года Родина не преподнесет нам какой-нибудь сюрприз.

— Или раньше, — буркнул Глеб.

— Ой, только давайте не начинать все эти разговоры о раньше! Будем трезво смотреть на вещи: заброска одного человека отдаляет возможность следующего контакта на полгода. Значит, раньше никак.

— А нам в школе говорили… — начал было Глеб, но Андреич его прервал:

— Нам в школе тоже много чего говорили. Только никто не говорил, что параллельно существует почти такой же, но безлюдный, девственный мир, куда можно закинуть триста шестьдесят человек.

Глава 4

Шторм бушевал три дня. Вдобавок к сильному, порывистому ветру, несущему мириады мелких соленых брызг, на вторую ночь пошел дождь. Струг оттащили на берег, подальше от гигантских волн, способных перемолоть в щепки даже судно побольше. Крыша с крутыми скатами, покрытая двойным слоем дерна, сносно держала непрерывные потоки воды. Подходы к хижине обложили срубленными колючими кустами, а за первые сутки, чтобы не скучать, сплели из веток какую-никакую дверь. Все это позволило отказаться от ночных дежурств. Дождь то прекращался, то начинался вновь. Чтобы не сидеть сиднем в тесной хижине, Руслан затеял возведение перед входом большого навеса.

— Молодец. Хозяйственный парень, — похвалил его Андреич. — Чем будешь крыть веранду?

— Камышом.

— Замучаешься таскать его издали по такой грязюке.

— Все равно заняться нечем.

— Это не только неэффективно, но и опасно. Кто знает, что тут водится — медведи или какие-нибудь леопарды. По одиночке лучше не ходить. Вон наруби еловых веток, и хватит.

— Уговорил.

— Возьми мое мачете. Им удобнее.

Руслан принес первую охапку мокрой хвои, и Маша без лишних разговоров принялась ему помогать.

— О, какая у вас слаженная команда, — улыбнулся Андреич. — С полуслова понимаете друг друга. Из вас может получиться хорошая ячейка общества.

— Что за ячейка? — не понял Руслан. Маша покраснела, но никак не прореагировала.

Через час с небольшим навес был готов. Постепенно все переместились под него, кроме Вовки, который лежал в хижине с больным животом.

— Что ж ты такое съел, парень? — присел к нему Андреич.

— Вроде все как обычно.

— Наверно руки не мыл перед едой?

— Да, кажись, мыл.

— Мы сейчас в таких условиях живем, что хоть мой, хоть не мой, все равно какую-нибудь заразу подхватишь запросто, — вступился за компаньона Руслан.

— Ладно, потерпи. Сейчас осину поищем, сделаем отвар из коры. Должно полегчать. Глеб, Руслан, сходите, будьте добры. Что парню страдать?

Они бродили по побережью часа два, отдалялись от берега, взбирались на холмы и осматривали окрестности. Деревьев и так было немного, а уж осин среди них не попадалось вообще. Наткнулись на лежащего в высокой траве старого, больного бизона и обошли его стороной. Наконец, рассмотрели вдалеке что-то похожее на тополя и направились к ним. Ступая по чавкающей грязи, Руслан вдруг вспомнил непонятные слова из недавнего разговора: