Восставшее поколение - [13]

— Чушь какая-то.

— Были и такие, кому на этот статус было плевать. Вот нам с Нинкой, например. Мы были представителями продвинутой молодежи.

— Извини, а что с ней?

— Она осталась в Калитве, и в одиннадцатом году умерла от аппендицита.

— Детей у нее не было?

— Нет. Может, поэтому и загуляла, — думала, что во мне проблема. Оказалось, не во мне. — Андреич ухмыльнулся.

— Так вас же перед заброской проверяли врачи.

— Проверяли. Но, получается, в этом деле на сто процентов точности быть не может.

Ветер, непрерывно дувший с берега, утих. Руслан лежал на своей постели из подсохшей травы и размышлял над тем, что сказал старший товарищ. Раньше ему не доводилось слышать от него таких откровений. Да и вообще, о таких вещах люди не часто говорят. Он вдруг вспомнил его нынешнюю жену.

— Андреич, а как же Вера? Она ведь будет по тебе скучать.

— Она привыкла. Она знает мою бродячую натуру. Я прихожу неожиданно и неожиданно ухожу. Ну не совсем неожиданно, обычно предупреждаю за пару дней.

— А если тебя целый год не будет, или даже больше?

— Тем приятнее будет встреча.

— Ты ее не жалеешь.

— Наверно ты хотел сказать: «Ты ее не любишь»? Если хочешь откровенно, Рус, у нас нет большой любви. Наши отношения как раз точнее всего можно описать этим самым техническим термином — «партнеры». Мы именно партнеры. И мы хорошие, верные, надеюсь, друзья. Мы ничего друг другу не обещали. Наши отношения не опошлены формальными обрядами. Ты не подумай, я не хочу сказать, что это идеал для взаимоотношений. Просто у нас — так. И нас это устраивает. Меня точно. Ее наверно меньше, но она учитывает мою натуру. Ну и нам не уже не по двадцать лет, и даже не по тридцать. Поэтому, когда через год я открою дверь нашего дома, она встретит меня с радостью и без упреков. А я буду рад видеть ее.

Пока плыли до устья Куры, несколько раз налетал резкий сильный ветер. Площадь паруса уменьшили вполовину. Скорость сократилась, но теперь было меньше беспокойства, что лодку опрокинет шквалом.

— Начиная отсюда и до того мыса, мы тогда все облазили. А там стоял наш вигвам, — делился воспоминаниями Андреич. — Вот здесь ночью наш струг чуть штормом не унесло в море.

Еще через несколько часов подошли к мысу, за которым открывался проход в небольшую бухту.

— Все. Это крайняя точка. Южнее мы не ходили. Давайте-ка вот там, на островке, и заночуем.

Быстро стемнело. Улеглись спать прямо под чистейшим звездным небом. Руслан, чье дежурство пришлось на вторую половину ночи, прислушивался к звуку цикад, любовался яркими созвездиями, время от времени замечая падающие звезды. Свет луны позволял видеть очертания кустов, близкую стену незнакомой высоченной прибрежной травы, фигуры спящих товарищей. Маша лежала, укрывшись грубой циновкой, которую сплела, сидя в лодке. Контуры ее лица лишь угадывались, но это помогало воображению выстраивать образ той, мысли о которой поселились в его голове.

«Интересно, как можно назвать мои чувства к этой девушке? Любовь? Кто его знает? Я толком не знаю, что такое любовь. Хотел бы я, чтобы она была моей? Ну конечно! А жить вместе в нашем общем доме? Предел мечтаний! Но как, как, черт побери, выяснить, что она думает обо мне?! Вдруг она скажет, что я хороший парень, но не более того? Получается, что мое чувство к ней больше всего похоже на страх, страх, что она считает меня просто другом. Не хочу быть другом! Но ведь дружба — это хорошо. Оказывается, не всегда. Ладно, время покажет».

Утро лагеря началось с восторженного Машиного крика:

— Смотрите, розовые цапли!

Несколько десятков птиц необычного цвета подлетели к острову и бродили по соседней отмели. Молодежь вскочила на ноги, чтобы полюбоваться этим чудом. Андреич, который почувствовал, что спать больше не получится, произнес:

— Фламинго. Вполне съедобны.

Впрочем, охотиться на таких очаровательных созданий никому и в голову не пришло. Вокруг было изобилие другой птицы.

Струг миновал мелкий залив, который Маша назвала про себя птичьим раем, и опять пошел вдоль полупустынного берега.

— Рус, давай я за тебя на носу подежурю, — девушка перебралась вперед. — Ты этой ночью меня слишком долго не будил.

— Да вроде как обычно.

— Не-не-не, я чувствую, что ты подарил мне как минимум час сна.

— Ой, да вот в лодке и высплюсь.

— Я это и предлагаю. Перебирайся к середине и ложись, пока ветер попутный.

«Ты настоящий друг», — хотел было он сказать, но вспомнив свои ночные размышления, осекся.

Через несколько дней опять показались горы.

— Где-то тут начинается Иран, — заметил Андреич.

— Красивое название, — отозвалась Маша. — Там наверно много девушек с именем Ира.

— Нет, там много девушек с именем Зульфия.

— Тоже красивое имя.

— Ну, не знаю. Я бы так дочку не назвал.

— Слушай, а у тебя есть дети?

— Были. Первый ребенок родился мертвым, второй умер в полтора года.

— Извини.

— Да что уж.

— Андреич, а ты был в Иране? — скорее из-за желания заполнить неловкую паузу спросил Денис.

— Нет, я вообще не был заграницей. Кроме Белоруссии. Но туда не нужен загранпаспорт.

— Он дорого стоил?

— Кто?

— Этот паспорт.

— Да вроде нет. Но чтобы заграницу попасть, еще визы нужны, билеты на самолет, за гостиницу платить.