Восстание среднего класса - [32]

Уже сегодня мы видим, что гражданское общество может радикально изменить свой характер. Вместо многочисленных организаций, ничем между собой не связанных, действующих самостоятельно, зачастую друг против друга, возникают коалиции, сети социальной солидарности. Эти коалиции, однако, не имеют ничего общего с тоталитарными «фронтами», ибо являются добровольными, равноправными, а их взаимодействие предполагает сотрудничество и конфликт одновременно. Вопрос в том, чтобы создать демократические процедуры, делающие решения открытыми, дающие всем заинтересованным шанс на участие. «Партисипативный бюджет», впервые испробованный муниципальными властями в Порту-Алегри, является образцом именно такой процедуры. Если бы руководители города, последовав примеру «прогрессивных» представителей международных финансовых организаций, заперлись в комнате с дюжиной-другой ими же отобранных деятелей «гражданского общества», чтобы наколдовать «социально-ответственный бюджет», результат был бы катастрофическим – как для города, так и для вовлеченных в эту процедуру организаций. Но они сделали бюджетный процесс открытым для всех, отняв его не только у чиновников, но и у «общественных деятелей». Не только государство оказалось открыто для гражданского общества, но и само «гражданское общество» поставлено под контроль «народа».

Информационная открытость и демократические процедуры создают условия для новых форм управления инвестициями. Промышленные корпорации уже не могут обойтись без новейших информационных технологий, но именно эти технологии создают потенциальную возможность для общественного контроля. А следовательно, для того, чтобы, отобрав власть у корпоративной элиты, поставить производство под контроль общества. Капиталистическая иерархия оказывается под ударом. Точно так же в сфере новейших технологий появляется возможность подорвать позиции киберлордов, сделать сети доступными для всех, отменить «информационную ренту» или направить ее на общественные нужды.

В этом суть новой классовой борьбы. Социального конфликта, не только не умирающего в информационную эпоху, но, напротив, достигающего невиданных прежде масштабов и остроты.

Часть 5 Возвращение к «почве»

Антисистемные угрозы

Триумф неолиберализма сам по себе породил новые проблемы и противоречия. Система, поглощенная своим торжеством, не желала до поры сознавать этого. Однако новые угрозы оказались совершенно реальны и к концу 90-х дали о себе знать.

Первой угрозой новому порядку оказался бунт маргиналов. Идеологи и практики контрреформации, конечно, отдавали себе отчет в том, что подобное возможно и даже неизбежно, но они совершенно не способны были предугадать, что бунт может принять действительно серьезные масштабы.

Только террористические акты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне заставили весь мир заговорить об угрозе «нового варварства». Точно так же, как раньше масштабы проблемы недооценивались, после сентябрьской трагедии они стали преувеличиваться. Разговоры о «новой угрозе» и «экстремизме» превратились в идеологическую моду, оправдание государственной политики. Забавно, что в качестве панацеи авторы официальных докладов и передовых статей предлагали продолжение все того же неолиберального курса и расширение «среднего класса».

Неспособность официальных идеологов проанализировать реальные причины болезни и предложить эффективные лекарства легко объяснима: система не может признать, что сама же является главным источником проблемы. По мере того как обнищание охватывает все большую массу людей, растет и социальная база для любых форм экстремизма. Идеологически протест оформляется в виде всевозможных версий фундаментализма. Это не только последователи политического ислама, убежденные, что с помощью Интернета и террористического самопожертвования можно вернуть мир в идеальное состояние, в котором он находился где-то между VII и IX веками нашей эры. Фундаменталисты – это все те, кто, протестуя против несправедливостей нового порядка, ищет интеллектуальное, политическое и моральное спасение в воспоминаниях о «золотом веке» – «чистого ислама», «национального величия», «коммунистического порядка». Этот «золотой век» не имеет ничего общего с реальностью истории. Это не более чем утопия, обращенная в прошлое.

На первых порах подобные движения казались идеологам системы скорее забавными. Глянцевые журналы с удовольствием публиковали снимки обезумевших старушек, выходивших на московские улицы с портретами Сталина, и рассказывали ужасы про злодеев-мусульман, пытающихся одеть женщин в чадру. Подобные образы призваны были как раз консолидировать систему, наглядно показав тупиковость протеста. Разумные и прогрессивные люди, даже если у них и оставались сомнения, должны были все же признать преимущества либеральной западной цивилизации.

Однако идеологии фундаментализма становятся опасны. Чем дальше они от реальности, тем больше их мобилизующая сила. Движения, основанные на подобных идеях, никогда не создадут нового общества. Более того, они никогда не победят, если под победой понимать не захват правительственных зданий, а осуществление в жизни сколько-нибудь последовательного социального проекта. Именно поэтому, кстати, правящие элиты Запада, несмотря на яростную антизападную риторику подобных движений в мусульманском мире, долгое время видели в них «меньшее зло» по сравнению с левыми и традиционными «национально-освободительными движениями». Истории о том, как западные разведки в годы «холодной войны» вкладывали деньги в организации радикальных исламистов (от «Братьев мусульман» и «Хамас» до Усамы бен Ладена), уже не раз опубликованы и практически не оспариваются.