Восстание против современного мира - [154]

«Воспитание чувств» также понимается в подобном ключе: ставится задача по устранению всех сложностей «буржуазного человека» —сентиментализма и одержимостью эротикой и страстью. Уравнивая классы, считаясь при этом исключительно с теми различиями, которые нуждаются в сохранении с точки зрения технократии и тоталитарного аппарата, устраняют и половые различия. Законодательно устанавливается полное равенство женщин и мужчин во всех областях, и идеалом становится окончательное стирание различий между ними: нет больше мужчин и женщин, остаются лишь «товарищи». Точно так же как нечто отрицательное рассматривают и семейные отношения, и не только согласно тому представлению о семье, которое царило в «век героического права», но с точки зрения того, что еще сохранялось от этого представления в традиционном буржуазном семейном укладе, с присущими ему сантиментами и условностями. С этой точки зрения более чем показательно наличие такого учреждения, как ЗАГС. Общеизвестно и то, что в СССР стремятся сделать воспитание исключительно делом государства, чтобы люди с детства предпочитали «общественную» жизнь жизни семейной.

Согласно первой советской конституции каждый иностранец, являющийся рабочим-пролетарием, в обязательном порядке автоматически становился гражданином Советского Союза, тогда как русский, не принадлежавший к рабочему классу, лишался гражданства и становился парией, лишенным юридического статуса. [873] С ортодоксальной сектантской коммунистической точки зрения Россия имела значение исключительно как территория, на которой восторжествовала мировая революция четвертого сословия и пригодная для подготовки дальнейшего ее распространения по всему миру. Русскому народу, наряду с мистикой общины, всегда было присуще смутное стремление к мессианству: он считал себя народом-богоносцем, на который возложено дело всемирного спасения. Взяв эту идею, большевики извратили ее и переложили на язык марксистской терминологии. Бога сменил земной коллективизированный человек, а «народ-богоносец» превратился в орудие всемирной победы пролетарской революции. Позднейшее смягчение крайней формы подобных тезисов после осуждения троцкизма не помешало тому, что и по сей день СССР считает не только своим правом, но и обязанностью вмешиваться по всему миру в дела других стран с целью поддержки коммунистических режимов.

С исторической точки зрения, к сталинскому периоду миф «революции» в прежнем его понимании —как чего-то обязательно связанного с хаосом и отсутствием порядка —казалось бы, исчез: установилась новая форма порядка и единства, опирающаяся на тоталитаризм. Общество превратилось в механизм, приводимый в действие единым двигателем, коммунистическим государством. Человек был низведен на уровень рычага или винтика этого механизма, а если пытался воспротивиться этому, то немедленно оказывался затянутым и перемолотым вращающимися шестернями, для которых ценность человеческой жизни представляла собой ничто и в отношении которой была дозволена любая подлость. Материя и дух были поставлены на службу общего дела, и СССР стал единым монолитом, который не оставляет вне себя ничего, одновременно являясь государством, церковью и трестом: политической, идеологической и промышленно-экономической системой. Это идеал сверхгосударства, представляющий собой зловещее искажение традиционного органичного идеала.

Впрочем, в целом в советско-коммунистическом идеале имеются аспекты, представляющие для нас особый интерес. Речь идет о попытках достижения некого состояния типа индивидуальной аскезы или катарсиса во имя радикального преодоления индивидуалистического и гуманистического элемента и возвращения к принципу абсолютной реальности и безличности. Однако это стремление предстает в перевернутом виде, так как направлено не ввысь, к сверхчеловеческому, но вниз к субличностному, не к органическому, но к механическому единству, не к освобождению, но к абсолютному социальному приспособленчеству.

В практическом плане не имеет особого значения то, что примитивизм огромной, причудливой массы, из которой состоит сегодня СССР —где после массовых убийств были уничтожены практически все высшие в расовом отношении элементы—надолго отсрочит эффективное создание «нового человека», «советского человека». Направление задано. Миф мира четвертого сословия обрел свой окончательный облик и получил в свое распоряжение один из величайших мировых центров власти, который одновременно стал центром организации как подпольных, так и открытых действий, направленных на подстрекательство интернациональных масс и цветных народов.

б) Америка

Хотя, по словам Ленина, романо-германский мир представляет для большевизма «величайшее препятствие на пути пришествия нового человека», а использовав к своей выгоде ослепление демократических наций, подвигнувшее их на «крестовый поход», большевики сумели практически уничтожить тот мир, с которым была связана судьба европейских народов, в Америке (Соединенных Штатах) они увидели своего рода землю обетованную с идеологической точки зрения. Старые боги умерли, и воспевание технико-механистического идеала привело к своеобразному «культу Америки». «Революционная буря советской России должна соединиться с ритмом американской жизни». «Интенсифицировать процесс механизации, уже начавшийся сегодня в Америке, и распространить его на все области —вот задача новой пролетарской России» —таковы почти что официальные директивы. Так, некто Гастев провозгласил «суперамериканизм», а поэт Маяковский посвятил Чикаго, «электро-динамо-механической метрополии», свой коллективистский гимн.