Восстание девяти - [45]

— Так ты решил просто уничтожить это? Для чего, собственно? Сделать это менее правдивым? — спрашивает Крейтон.

— Я не знал, чем все это было. Я не знал ни одного из вас. Я думал, что это просто история, по крайне мере пока…

— Это я? — прерывает его Марина.

— Неужели я та, кто умрет?

У меня такой же вопрос. Неужели я та, кого пронзят мечом? Это — пугающая мысль.

— Марина, мы все однажды умрем, — говорит Восьмой странным голосом.

Элла подбирает куски скалы и изучает их, переворачивая туда-сюда.

Крейтон встает перед Восьмым.

— Просто потому, что ты разрушил его. Это не означает, что это не случится. Сокрытие информации от нас не делает его более или менее правдивым, предначертанное случится. Ты собираешься рассказать нам, кто это?

— Я притащил вас сюда не для того, чтобы изучать сколотые участки стены, — говорит Восьмой. — Нам, ребята, нужно продолжать идти — посмотрите на две последних панели.

Он снова привлек наше внимание. Мы не собираемся давать кому ни будь шанс поймать нас или убить мечом. Мы снова обратили свое внимание к стене, к панели, на которую показывает Восьмой. Сетракус Ра лежал на полу с мечом у горла. Он держал меч так близко, как это возможно. По обе стороны от него лежали мертвые Могадорианцы. На последней панели была странно выглядящая половинка планеты. Верхняя часть похожа на Землю, и я вижу Европу и Россию, но нижняя половина планеты покрыта длинными, неровными линиями. Она выглядит мертвой и бесплодной. Небольшой корабль приближается к верхней половине планеты слева, и еще один небольшой корабль приближается к нижней части с правой стороны.

Я пытаюсь выяснить, что это значит, когда я слышу, как Элла резко вздохнула.

— Это Восьмой.

Мы все оборачиваемся, чтобы увидеть, как она держит в руках куски камней с пола. Отсутствующая часть лица Гвардейца. Ей удалось сложить все части вместе. Это Номер Восемь умирает на картине.

— Это еще ничего не значит, — говорит он твердо.

Марина мягко кладет свою руку на его плечо.

— Эй, это — просто рисунок.

— Ты права, — мягко отвечает Крэйтон. — Это просто рисунок.

Восьмой отрывается от Марины, повррачиваясь обратно в центр пещеры; остальные все еще находились на своих местах перед стеной, рассказывающей истории, которые ни один не должен был и не мог знать. Кто-то предсказал смерть Восьмого. Учитывая точность других панелей, трудно было придумать аргумент, что эта ошибается. Неудивительно, что он всегда шутит; почему он действует так, как будто у него есть причина не быть столь осторожным, как остальные. Он пытается спрятаться от судьбы, а может, летит напрямик к ней. Я оглянулась на две предыдущие панели. Сначала я с облегчением увидела Сетракуса Ра с мечом у горла. Но то, что на картине он еще жив, выводит меня из себя. И что вообще может значить последняя панель? Она показывает все еще продолжающееся противостояние, но результат не ясен. И почему планета разделена пополам? Неужели это случиться?

Крейтон поднял Ларец Марины, подошел к Восьмому и обнял его. Он тихо говорит.

— Как ты думаешь, что он ему говорит? Что он может сказать ему, чтобы он почувствовал себя лучше? — шепчет Марина, повернувшись ко мне.

Только я собиралась присоединиться к Крейтону в утешении Восьмого, как взрыв сотряс пещеру, и волна огня проникла в дверь. Марина хватает меня за руку, когда я слышу крик Эллы, разносящийся по всей комнате. Зубчатые колонны треснули и начали раскачиваться, и ломаться. Большая секция падает на Эллу, и я использую телекинез, чтобы защитить ее, отбрасывая от нее падающие камни. Я обернулась взглянуть на Крейтона и Восьмого, и увидела, что Восьмой исчез.

— Что произошло? — кричит Марина, используя телекинез для защиты нас двоих от падающих обломков так же, как я защищала Эллу.

— Я не знаю, — отчаянно говорю я, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь дым и пыль. Внезапно, Восьмой появился в центре комнаты. Кровь течет из его бока, лицо мертвенно-бледное.

— Могадорцы! — кричит он. — Они здесь.

Глава 16

Я валяюсь на кровати, наслаждаясь своим выбором комнаты и находкой невероятно удобных подушек. Я уже засыпал, когда услышал, как открылась входная дверь, а затем как Девятый разговаривает с кем-то в полголоса. Я встревоженно сел, стук сердца отдавался в ушах. Тут меня осенило — это должно быть швейцар принес коробки. Берни Косар лежит под моими ногами и говорит, что собирается найти чего-нибудь поесть.

— Я присоединюсь через минуту, — говорю я ему. Я уставился на потолок, руки свернуты позади моей головы.

У потолка есть слабая текстура. Мои веки снова становятся тяжелыми. Следующее, что я знаю, я больше не смотрю на потолок. Я снаружи, и идет снег.

— Концентрация, Джон! — я слышу, как кто-то говорит позади меня. Я повернулся и увидел, как Генри держит охапку кухонных ножей. Он держит один поднятым над своим плечом.

— Генри! Где мы? — кричу я ему.

— Ты что, головой ударился? — спрашивает Генри. Он одет в джинсы и белый свитер, они рваные и с пятнами крови. Где-то позади него голубой свет, но когда я попытался увидеть что это, вытягивая шею, заглядывая за него, Генри разозлился.

— Ну же, Джон! Как будто ты ни когда не был тут со мной. Мне нужно, чтобы ты сконцентрировался! Сейчас!