Воспоминания японского дипломата - [95]

С тех пор японо-американские отношения вступили в полосу непрерывного ухудшения. Можно с уверенностью утверждать, что в период между двумя мировыми войнами главная цель Японии состояла в том, чтобы освободиться от обязательств по договорам, подписанным на Вашингтонской конференции. Договор девяти держав оказал особенно большое влияние на последующую эволюцию японо-американских отношений. У Договора об ограничении военно-морских вооружений был фиксированный срок действия. По истечении этого срока Япония воспрепятствовала его продлению (вопреки моим настойчивым протестам, которые я высказывал, будучи директором соответствующего бюро МИДа), и в результате отношения между США и Японией стали еще хуже. Однако Договор девяти держав имел еще более далеко идущие последствия, ибо срок его действия определен не был, и он оставался в силе на протяжении длительного периода, включавшего и японо-американские переговоры, в ходе которых он оказался источником острых противоречий. Япония и особенно японский МИД никогда не понимали, насколько сильной была приверженность США обязательствам по Договору девяти держав и заложенному в его основу принципу "открытых дверей”, насколько упорным было американское намерение отстаивать их до конца, даже идя на риск войны. Несомненно. такое положение сложилось еще до "Маньчжурского инцидента” и сохранялось как при Мацуока, так и впоследствии.

По мере того, как Япония стремилась и действовать, и рассматриваться как стабилизирующая сила на Дальнем Востоке, трения усиливались, и она все чаще вступала в конфликты с Соединенными Штатами и другими странами. После русско-японской войны Япония, невзирая на свое запоздалое появление на мировой арене, стала в спешном порядке создавать капиталистическую промышленную структуру. Однако при ее небольшой и бедной ресурсами территории внешняя экспансия была единственным средством получить сырье и рынки, а объективные географические соображения требовали направить эту экспансию на азиатский континент. Такой путь развития — исторически неизбежный спутник капиталистического и империалистического “созревания”. Ошибка (или беда) Японии состояла в том, что ее прогресс был слишком быстрым и привел ее к конфликту с крупным бизнесом других держав. Любая страна во все времена должна непрерывно меняться и развиваться, ибо застой всегда ведет только к упадку. Но и слишком быстрая трансформация или слишком стремительный подъем страны не менее губительны. История знает массу примеров (особенно связанных с многими революциями прошлого) того, как внушительная структура государства начинала стремительно крошиться, ибо не имела под собой прочного фундамента. В данном случае именно вынужденное стремление Японии к экспансии и попытки США и Англии помешать такой экспансии явились основной причиной враждебности, которая переросла в войну.

В частности, дополнительным импульсом к ориентации Японии на континент послужила тарифная политика Британской империи, сформулированная на конференции в Оттаве в 1932 году и ограничивавшая импорт японских товаров. В то же время с подъемом Гоминьдана в Китае возобладали националистические тенденции, и китайцы начали требовать восстановления своего суверенитета. Антияпонское движение, набирая силу в Китае и распространяясь на Маньчжурию, угрожало лишить Японию сферы влияния, обретенной в русско-японской войне, что и привело к "Маньчжурскому инциденту” в 1931 году.

Как уже говорилось выше, в то время госсекретарь Стимсон проявил живейший интерес к "Маньчжурскому инциденту", призвал Лигу Наций применить к Японии экономические санкции и официально заявил о готовности США принять участие в таких санкциях с тем, чтобы воспрепятствовать дальнейшей континентальной экспансии Японии. Президент Гувер, опасаясь, что такие меры вымостят "дорогу к войне", наложил на них вето, и этот план не был реализован. Однако США продолжали занимать позицию непризнания "плодов агрессии", и с течением времени антагонизм между ними и Японией становился все более серьезным.

Вступив на пост президента США в 1933 году, Рузвельт безоговорочно поддержал доктрину Стимсона и попытался сдерживать рост политического влияния Японии на континенте, которое расценивалось им как опасное нарушение столь любимой американцами политики "открытых дверей". Некоторые даже полагали, что главная цель, которой руководствовались США, признавая в ноябре 1933 года советское правительство после многих лет отказа от признания, состояла в подрыве дружбы между Россией и Японией[95]. Во всяком случае, признание СССР явилось первым шагом на долгом пути к Ялте.

Все эти обстоятельства, естественно, находили резонанс в Японии. Поскольку, выходя в нормальном процессе своего капиталистического развития на континент, она на каждом шагу сталкивалась с противодействием со стороны Англии и Америки, милитаристы и прочие элементы, несшиеся на гребне вздымавшейся волны экспансионизма, принялись воспринимать идею необходимости подготовки страны к войне как к неизбежному исходу конфронтации с западными державами. Часто даже те, кто хотели избежать конфликта с Западом, с энтузиазмом поддерживали твердую политику в отношении Китая. Тенденция к жесткой политике в отношении Америки и Англии проявлялась в разговорах о стабилизирующей роли Японии в Восточной Азии или о "Доктрине Монро для Восточной Азии”. Но она была не менее очевидной, когда речь заходила о проблеме Договора об ограничении военно-морских вооружений, подписанного на Вашингтонской конференции в 1922 году, который устанавливал соотношение американских, английских и японских линкоров и авианосцев на уровне 5:5:3.