Воспоминания японского дипломата - [58]

Дела в сфере моей компетенции включали проблему продления сроков работ по разведке нефтяных месторождений на севере Сахалина. В результате поездки в Москву президента Северо-Сахалинской нефтяной компании Накадзато срок этот был увеличен на пять лет. Что касается проблемы рыболовства, то ввиду приближения даты пересмотра соответствующего соглашения мы после длительной подготовки разработали план стабилизации большого количества рыболовных участков и вынесли его на переговоры в Москве. Во второй половине 1936 года, после длительных препирательств, которыми обычно сопровождались переговоры с русскими, они завершились составлением текста соглашения на восьмилетний срок.

Тем временем возникла проблема Антикоминтерновского пакта. Как выяснилось на МВТДВ, идея пакта появилась в ходе переговоров, которые военный атташе в Берлине Осима вел с германскими властями по заданию Генерального штаба армии. Цель переговоров состояла в создании оборонительного союза против СССР. Учитывая нацистскую тактику взрывных действий, которые мгновенно ставили других перед faits accomplis, я считал сотрудничество с Германией затруднительным, тем более, что радикальные действия Гитлера явно обещали стать источником крупных потрясений в Европе и даже во всем мире. Поэтому я возражал против того, чтобы Япония связывалась с Германией. Однако армейское командование упорно настаивало на своем плане и говорило о своем стремлении работать с Арита, которого, по слухам, прочили в министры иностранных дел и который в 1935 году в Берлине, беседуя с Осима, якобы высказался в пользу германо-японского сотрудничества.

Став новым министром иностранных дел, Арита считал нежелательным завязывать слишком тесные отношения с Германией, но склонялся в пользу заключения с ней какого-нибудь "сероватого” соглашения. Я указывал ему на негативный эффект, который такое соглашение произведет на Англию и Францию, однако в высших правительственных кругах было принято решение быстро направить посла Муся-кодзи, находившегося в то время в Токио, обратно в Берлин и поручить ему войти в контакт с германскими властями. В ответ немцы представили нам проект Антикоминтерновского пакта и приложенный к нему секретный протокол. Я повторял свои возражения и утверждал, что Антикоминтерновский пакт станет всего-навсего инструментом нацистской пропаганды, но премьер Хирота в виде особого предостережения заявил мне, что все члены Кабинета министров выступают в пользу этого соглашения. В конце концов мне пришлось согласиться с планом подписания предложенного пакта при условии, что он будет заключен с учетом лимитирующего фактора, каковым должно быть недопущение ущерба нашим отношениям с Англией и СССР. Когда я высказал эту оговорку на совместном совещании министерства иностранных дел и военного министерства, военный министр Тэраути укоризненно спросил меня: ”Вы что, все еще беспокоитесь за наши отношения с Англией?” Я ответил, что Япония всегда должна принимать во внимание отношения с Англией, которая имеет огромные интересы во всем мире и, особенно, в Китае, и что поэтому одновременно с подписанием предложенного соглашения с Германией совершенно необходимо заключить политическое соглашение с Англией. Мне удалось не только преодолеть сопротивление армейского командования, но и добиться от него принятия моего условия.

Пока шли переговоры в Берлине, я добился изъятия из проекта фраз пропагандистской направленности, придания тексту по возможности более делового характера и сокращения срока действия соглашения. Далее, мне удалось ослабить его возможный эффект посредством изменения некоторых формулировок. Так, формулировку "в случае нападения или угрозы нападения” в приложенном Секретном протоколе я заменил на ”в случае неспровоцированного нападения или угрозы такого нападения”, а также внес разъяснение о том, что такие элементы японо-советских отношений, как соглашение о рыболовстве, соглашения о правах и интересах, демаркация российско-маньчжоугоской границы и т.д., должны считаться неполитическими, и относительно них консультации с Германией не являются необходимыми. С Италией Антикоминтер-новский пакт был подписан без какого-либо секретного протокола. Будучи обнародованным, Антикоминтерновский пакт вызвал резкую критику со стороны мировых держав, которые усмотрели в нем создание японо-германо-итальянской "Оси”, и наши отношения с этими странами значительно ухудшились. Так, например, подписание упомянутого выше соглашения о рыболовстве было отложено на неопределенный срок.

Я был глубоко убежден, что коммунистическое проникновение представляет собой проблему внутреннего характера. Именно поэтому во время переговоров о заключении Пекинской конвенции я настаивал на запрете пропаганды. Посол в Москве Сигэмицу тщетно объяснял российскому руководству, что, поскольку Антикоминтерновский пакт направлен только против Коминтерна, а Коминтерн, в свою очередь, как утверждает Правительство СССР, есть нечто, совершенно отличное от него, то этот пакт никак его не затрагивает и не имеет никакого отношения к рыболовному соглашению. Я и сам как-то целый вечер убеждал в том же советского посла в Токио Юренева, но он отказался доложить мои доводы своему правительству, ибо, по его словам, слишком дорожил своей жизнью.