Воспоминания японского дипломата - [26]

На этой стадии, в июле 1940 года, принцу Коноэ вновь поручили сформировать правительство. Второй Кабинет Коноэ оперативно завершил создание новой национальной структуры с фашистской ориентацией во внутренних и международных делах. Существовавшие политические партии (последние остатки организованной оппозиции абсолютизму) были распущены, и на смену им пришла "Ассоциация помощи Трону”, своего рода корпоративная партия ("в Японии содействие Трону — дело чести всех подданных Его Величества”) во главе с премьером. Последние возражения против союза с Германией были сметены блестящим маршем вермахта по Западной Европе, и 27 сентября 1940 года Япония заняла свое место на военной колеснице, подписав в Берлине пакт, который претворил в жизнь Трехсторонний союз Германии, Италии и Японии. Одновременно Германия оказала по просьбе Японии давление на правительство Виши с целью вырвать у поверженной Франции передачу в дар "военных объектов" во Французском Индокитае, что позволило Японии "в интересах урегулирования Китайского инцидента” оккупировать северную часть этой колонии и перекрыть основной сухопутный маршрут поставок в Китай. К тому времени уже был подписан договор о дружбе с Таиландом. Весной следующего года за ним последовали соглашения об экономическом сотрудничестве в Индокитае.

Трехсторонний союз, какими соображениями ни определялось бы время его подписания, был не просто отражением духа оппортунизма. С самого начала "Китайского инцидента” в Японии осознали, что либо придется улаживать дело как минимум с Соединенными Штатами, либо "Китайский инцидент" станет неразрешимым. Япония даже предпринимала кое-какие вялые шаги, нацеленные на достижение взаимопонимания с Соединенными Штатами. Но было очевидно, что ожидать от них чего-либо не приходится, коль скоро войну с Китаем надо было волей-неволей продолжать. С началом в мире раскола на сторонников демократии и тоталитаризма, Японии пришлось сделать свой выбор, и при наличии "неизменной государственной политики" в отношении Китая желаемой альтернативы для нее не существовало. Трехсторонний пакт, которым она безоговорочно связала себя с "Осью", создал откровенно военный союз: объявляя о взаимном признании руководящей роли Германии, Италии и Японии в "установлении нового порядка" соответственно в Европе и Великой Восточной Азии и обязывая участников сотрудничать в деле достижения этой цели, он предусматривал помощь "всеми политическими, экономическими и военными средствами в случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению Державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне или в китайско-японском конфликте". К этому предусмотрительно добавлялось заверение в том, что пакт "никоим образом не влияет на политический статус, существующий в настоящее время между каждой из Договаривающихся Сторон и Советской Россией". Поговаривали даже о возможности побудить СССР присоединиться к Трехстороннему союзу. Если Антикоминтерновский пакт был якобы направлен против международного коммунизма, то Трехсторонний союз по своему замыслу являлся откровенно антидемократическим и, в частности, антиамериканским.

Вступая в этот союз, Япония, как утверждалось, руководствовалась целью ускорить урегулирование "Китайского инцидента". США, согласно японской аргументации, оказывали Китаю все более активную поддержку и поэтому, чтобы завершить "Китайской инцидент" победой или хотя бы избежать его затяжки на неопределенно долгое время, необходимо было предотвратить какое бы то ни было существенное американское вмешательство. Под угрозой использования Трехстороннего пакта, т.е. под угрозой иметь дело как с Японией, так и с ее союзниками, США должны были удерживаться от дальнейшего вовлечения в японо-китайский конфликт, и Япония без помех смогла бы нанести поражение Китаю. С точки зрения Германии, те же соображения были применимы к войне в Европе. Таким образом, как разъяснил министр иностранных дел Японии, пакт не был направлен против США, а на деле являлся для них благодеянием, ибо предназначался для того, чтобы Америка оставалась нейтральной ради ее собственного блага.

Министром иностранных дел, ответственным за эти сентенции и за всю японскую дипломатию при втором Кабинете Коноэ, был Мацуока Ёсукэ. Под руководством этого блестящего, но крайне неустойчивого во взглядах политика дипломатия страны оказалась весьма щедрой на сюрпризы, главный из которых последовал весной 1941 года. В марте Мацуока нанес визиты в столицы государств "Оси” с целью налаживания отношений с новыми партнерами по Трехстороннему союзу. На обратном пути он сделал остановку в Москве, где, следуя примеру Германии, ко всеобщему изумлению неожиданно подписал с Молотовым Пакт о нейтралитете, который, по существу, был идентичен проекту, составленному годом ранее господином Того, предусматривая поддержание мирных и дружественных отношений, взаимное уважение территориальной целостности и соблюдение нейтралитета в случае, если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению третьей державы.

Нацеливаясь на заключение союза со странами "Оси”, Мацуока провел повальную чистку дипломатической службы и отозвал за малым исключением всех японских послов и министров-посланников "ввиду их несоответствия тенденциям новой эры". Одним из тех, кого смел с поста "Ураган Мацуока'’, был, разумеется, и господин Того.