Воспоминания военного министра УНР генерала Грекова - [22]

После долгих переговоров Петлюра, который с уходом украинской власти из Киева в глубь страны, где галичане уже не имели силы, чувствовал пока сеюя без твердой опоры, дал словесное обещание не вмешиваться в боевые операции, но настоял на сохранении за собой звания головного атамана.

Около половины февраля, после бесконечных разговоров и заседаний, кабинет был сформирован. Наследство, полученное им от своих предшественников, было не блестяще. Никаких серьезных правительственных мероприятий, кроме известной конфискации частных бриллиантов в Киеве министром Мартосом, не было выполнено. Местное управление страны все еще оставалось совершенно не организованным и велось самим населением, как Бог на душу положит, без всякой связи с центром. За границу отправлен был ряд многолюднейших миссий с колоссальными денежными суммами, но о результатах работы их сведений не поступало. Переговоры с французами и большевиками не сдвигались с мертвой точки. Фронт продолжал подаваться: оставляя с каждым днем все меньше и меньше территории в руках украинской власти. Новые формирования войск эти отступления постоянно задерживали и вносили в них путаницу. Крестьянство правобережья, наскучив директорской безурядицей и массой войск, наводнявших всю уцелевшую пока от большевиков часть Украины, открыто начинало поговаривать о желательности прихода большевиков, которые, быть может, дадут больше порядка. Подпольная агитация большевиствующих с-д и левых с-р подогревала эти настроения.

В такой обстановке около 15-16 февраля 1919 г. отправлена была в Одессу полномочная миссия в составе нового министра иностранных дел Мациевича (с-р по партии, агроном по профессии и личный друг Петлюры), его товарища Бачинского (с-р, неизвестной профессии, был все время в эмиграции и появился на Украине при директории, говорил по-французски, почему сделан был товарищем министра иностранных дел) и Марголина (с-р по партии, адвокат по профессии, сделан при скоропадском сенатором, финансовый деятель, еврей). Министерство было оставлено нап произвол судьбы, да оно, впрочем, фактически не функционировало еще со времени Чеховского. Заграничные миссии директория отправляла сама, из своих людей, а с уходом Винниченко их начал отправлять самолично Петлюра, уже теперь из своих петлюровских доверенных людей, давая им, кроме официальных инструкций директории, свои личные инструкции. В числе таких миссий еще при директории Винниченко отправлена была в Париж миссия г-на Сидоренко, так скандально закончившая свою дипломатическу работу там, а в Берлин — миссия Порша.

Мациевичу было поручено во что бы то ни стало, “за всякую цену”, уступив угольный бассейн, порты и железные дороги, добиться признания французами директории и оказания ей военной помощи. Вслед за Мациевичем в Одессу должен был выехать сам премьер Остапенко для фиксирования результатов разговора Мациевича, а мне, только что назначенному для ответственного руководства боевыми операциями на фронте, бывшем уже в критическом положении (когда Сичевой корпус без всякого уведомления моего штаба в один прекрасный день снялся с фронта и ушел в Проскуров, куда еще раньше ушли по тому же методу и гайдамаки Петлюры, учинившие там еврейский погром, когда все эти дыры на фронте приходилось наспех затыкать, нарушая все формирования и всю работу военного министрества и полевого штаба), — приказано было именем директории отправиться в Одессу ранее Остапенко и подготовить техническую сторону предстоящего заключения им военного соглашения с французами, в возможности которого, видимо, не было сомнений. Руководство войсками, конечно, взял на себя Петлюра “на время моего отсутствия”, а ко мне от него вновь приставлен был все тот же доверенный его человек Шумицкий. (не окончивший курса студент университета) и назначенный от нового военного министерства военным агентом в Одессу подполк. Кавернинский, мне совершенно незнакомый и неизвестный, чрезвычайно даже симпатичный, любезный в обращении и услужливый по виду человек.

18 февраля 1919 года, во исполнение приказа директории, я отправился по назначению. Явно было, что в случае неуспеха переговоров Мациевича и Остапенко дни Украины, свободной от большевиков, сочтены, так как, как видно из предыдущего, никакой организационной и правильной боевой работы в широком масштабе не было возможности вести из-за постоянных импровизаций “верховной власти” и хаотического вмешательства в дело, которого он не знал и не понимал, головного атамана Петлюры.

Во время пребывания в Одессе я убедился, что ни о каком военном соглашении не может быть и речи. Французское командование требовало изменения всего состава директории, как необходимого предварительного условия каких-либо серьзных переговоров. Мациевич и Остапенко отстаивали престиж своей верховной власти, а время шло, большевики непрерывно и почти без боев продвигались, и территория республики Украины день ото дня сокращалась. Уже тот план, который я когда-то излагал г.Энно и ген. д»Ансельму был более чем наполовину неосуществим за сравнительной слабостью уцелевшей от большевиков Украины и так как хаос в стране и в войсках возрастал с каждым днем. Той силы, которую могла дать Украина, организованная в начале января, к концу февраля она уже не имела, и иностранных войск требовалось уже неизмеримо больше, так как им пришлось бы уже выполнять не только задачи с помощью внутренней организации страны, но и принять на себя большую часть боевого фронта.