Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - [53]

Когда начал таять снег, Император приказал своим инженерам устроить лагерь в прекрасном месте у Финкенштейна.[56] На земле был размечен огромный квадрат. В его центре предполагалось построить из кирпича дворец для Императора.[57] После разметки мы отправились на поиски досок для наших казарм. В этих местах сады и огороды огорожены большими столбами и сосновыми досками, каждая длиной в двадцать пье и шириной в один пье. Мы отбивали эти доски от столбов. Целых двадцать фургонов имелось в нашем распоряжении. Мы загружали их, они уезжали и снова возвращались. В радиусе трех лье все ограды были уничтожены. Через две недели наши казармы были полностью закончены и дворец Императора почти готов. Более красивого лагеря никогда не существовало — его улицы были названы в честь выигранных нами битв. Наши офицеры жили в великолепных квартирах, да и солдатам было тоже хорошо. Император интересовался всем и всегда присутствовал на наших учениях. Из Данцига по его приказу для офицеров его штаба привезли коньяк и другие продукты. Все солдаты выглядели очень счастливыми. Он часто посещал нас во время обеда, чтобы поесть с нами супа. «Не беспокойтесь, — говорил он, — я очень доволен своими „ворчунами“ — они построили мне превосходный дворец, а моим офицерам — комнаты с дощатыми полами. Поляки смогут превратить их в город». Из нескольких найденных в тайниках отрезов ткани мы пошили себе панталоны и большие, длиной в 6 пье, спальные мешки. Поляки со своими прекрасными дамами в каретах специально приезжали для того, чтобы полюбоваться нашим деревянным городом.

Май месяц пролетел очень быстро для нас — свежих и напудренных, как когда-то в Париже. Но 5-го июня нашего отважного маршала Нея внезапно атаковали русские. Прибывший курьер сообщил об этом Императору. Лагерь был тотчас свернут, и мы приготовились к выступлению. В шесть часов утра 6-го мая мы отправились на воссоединении с нашей армией. По прибытии в тот же день в назначенное место, нас и нашу артиллерию сразу же отправили на боевые позиции. Это было недалеко от Эйлау, мы пошли вправо и шли до самого места встречи с русскими на прекрасной равнине у Фридланда, недалеко от брода. Они расположились очень выгодно — на холмах редуты, а позади них мосты через реку.

Из Варшавы, весьма раздраженный поляками, прибыл храбрый маршал Ланн. Когда стоя перед гренадерами он разговаривал с Императором, мы услышали, как он сказал ему: «Кровь одного француза дороже всей Польши». Император ответил: «Если вам что-то не нравится, уходите». «Нет, — ответил Ланн, — я нужен тебе».[58]

Этот великий воин был единственным, кто осмелился сказать «ты» Императору. Пожимая его руку, последний сказал: «Немедленно отправляйтесь с гренадерами Удино, своим корпусом и кавалерией. Цель — Фридланд. Я пошлю к вам маршала Нея».

Этим двум великим воителям противостояли силы более чем вдвое превышавшие их собственные. Они держались до полудня. Гренадеры, вольтижеры и кавалерия сдерживали противника до нашего прихода, более ничего они сделать не могли. Император галопом пронесся перед своими марширующими войсками. Когда он ехал по лесу, через который проходили раненые Удино, они кричали ему: «Скорее на помощь нашим товарищам! Русские побеждают!» Обнаружив их у реки, Император, захотел разрушить их мосты. Он поручил это дело бесстрашному Нею, который тотчас галопом помчался туда. Наконец собралась вся армия. Император дал им час отдыха, потом объехал все позиции, вернулся к своей гвардии, сменил лошадь и дал сигнал атаковать русских со всех сторон. Русские сражались как львы, они предпочли утонуть, но только не сдаться.

Это славное сражение продолжалось до самого позднего вечера, уже при свете пламени пылающего Фридланда и нескольких соседних деревень, затем она закончилась, и воспользовавшиеся ночной темнотой русские, отступили в Тильзит. Наш Император, как обычно, спал на поле битвы, чтобы лично видеть, как ухаживают за ранеными, а на следующий день он преследовал русских до Немана. Нашим солдатам удалось догнать их арьергард и других отставших. Они взяли в плен нескольких дикарей именуемых калмыками — людей с большими носами, плоскими лицами, большими ушами и полными стрел колчанами. Их было 1800 — все на конях, но наши «железные жилеты» взяли их как простых овец. Ими командовали русские офицеры и сержанты. Нам разрешили посетить их лагерь и посмотреть на этих дикарей. Им выдали мясные пайки, и они моментально проглотили их. 19-го июня наши войска догнали русских — они перешли Неман и уничтожили все мосты. Река в этом месте не очень широкая, она течет вдоль красивой, широкой и пролегающей через весь Тильзит улицы, которая в конце упирается в казарму, где размещалась гвардия русского государя, а сам он жил у дальнего берега озера, что находится справа от города. В сопровождении своей кавалерии Император добрался до Немана. Русские стояли на противоположном берегу, и у них не было хлеба, и нам пришлось отправить им немного провизии, для чего требовалось преодолеть шесть или семь лье. В конце концов, 19-го июня, через реку, с целью провести переговоры, перешел посланник русского Императора. Сначала его принял принц Мюрат, а затем и Наполеон, который дал ему немедленный ответ, поскольку прислал нам приказ завтра быть в полной готовности. На следующий день приехал русский князь, а нам приказали хорошенько подготовиться, чтобы стоя перед всей армией, мы могли встретить русского Императора в полном блеске. Нам сообщили, что на реке будет построен плот, и что оба Императора посовещаются и заключат мир. Только Бог знает, как мы были рады это узнать! От радости мы чуть не обезумели.