Воспоминания русского дипломата - [277]

Всякое русское судно, уходившее из Севастополя, кроме предписания штаба флота должно было получить пропуск от французской базы, что иногда задерживало его отход на двое и даже трое суток (суда «Терец», «Буг» и др.).

Все это явилось главной причиной, тормозившей эвакуацию. В результате из Севастополя ушли лишь суда первой группы, суда второй группы, которые предполагалось тоже взять на буксир, из-за недостатка буксирных средств были оставлены в Севастополе.

Что касается эвакуации воинских грузов, то она происходила еще с большими трениями. Благодаря инертности французов в охране города, в Севастополе к концу марта образовался большевицкий «военно-революционный комитет», свободно выпускавший свои «Известия» и влиявший на местных рабочих, которые отказывались грузить. Кроме того, на работавших в небольшом числе грузчиков происходили частые нападения большевиков, поэтому требовалась охрана, однако своих людей недоставало, так как они почти все были заняты погрузкой, а французы в охране отказывали.

В результате удалось погрузить лишь немногое, главным образом часть огнестрельных припасов, на погрузке которых в качестве грузчиков работали преимущественно офицеры. Все же остальные огромные запасы почти полностью были брошены.

До 30 марта работы по укреплению города производились вяло, сами французы, вероятно, не были уверены в том, что смогут удержаться в Севастополе долго. С нетерпением ожидалось прибытие подкреплений. От генерала Субботина все тщательно скрывалось. Комендант крепости не знал ни обстановки, ни предположений полковника Труссона, не знал даже точного количества войск; все держалось в секрете от него. Возможно, что положение французов было действительно тяжелым, у них шел развал, но в то же время не было заметно и мер, принимаемых ими против этого. Когда французскому командованию указывались факты неоспоримой пропаганды, оно выслушивало это с видимым неудовольствием и их отрицало. Русская контрразведка неоднократно доносила, что некоторые представители французского командования сами находились в оживленных сношениях с местными большевицкими элементами. Был даже допущен приезд большевицкой делегации из Симферополя, которая совещалась с местными большевиками в Союзе Союзов.

При всем этом желая, по-видимому, скрыть свое бессилие, или свои некорректные поступки в отношении русских, как союзников, французское командование упорно отказывалось входить в положение добровольцев и зачастую отношение его к русским носило характер более чем презрительный. С одной стороны французы требовали скорейшей эвакуации офицеров, а с другой, когда потребовалось назначение охраны на транспорты и таковую пришлось организовать из русских офицеров, то бросались оскорбительные обвинения в том, что офицеры хотят спастись в первую очередь.

Вечером 30 марта в Севастополь прибыли 2000 алжирцев. Настроение французов изменилось. Видно было их определенное решение защищать город. Суда эскадры получили боевые задачи, а часть французских моряков была высажена на берег для несения гарнизонной службы. 1 апреля начали прибывать транспорты с сенегальскими войсками.

В тот же день адмирал Амет в категорической форме потребовал от главного командира Севастопольского порта адмирала Саблина, немедленно эвакуировать из Севастополя всех офицеров Добровольческой армии, а также и штаб крепости. Адмирал Саблин сообщил об этом генералу Субботину: «Уведомляю Ваше Превосходительство, что адмирал Амет требует эвакуации из Севастополя всех офицеров Доброармии в кратчайший срок, включая в то число и офицеров штаба крепости.

Для означенной эвакуации могу предоставить в первую очередь пароход “Моряк”, могущий поднять 600 человек.

Прошу, Ваше Превосходительство, не отказать уведомить меня, когда может быть произведена посадка».

Генерал Субботин не считал себя в праве покинуть крепость без разрешения главнокомандующего Вооруженными силами Юга России и просил полковника Труссона срочно отправить радиотелеграмму в Екатеринодар главнокомандующему: «Адмирал Амет через адмирала Саблина требует немедленной эвакуации из Севастополя всех чинов управлений и штаба крепости, мотивируя тем, что отсутствие в Севастополе добровольцев облегчит Союзникам задержать наступление и задержать вход в город советских войск. Много артиллерийского и телеграфно-телефонного имущества не вывезено. Прошу указаний. Без Вашего приказания выехать отказываюсь 1/14 апреля № 2891».

В тот же день, 1 апреля, генерал Субботин получил письмо от адмирала Амета: «Отъезд войск Добровольческой армии делает присутствие русского Генерального штаба в Севастополе не нужным и я того мнения, что следует также выслать его в Керчь или на Кубань. Я нахожу, что было бы лучше, если бы Вы сами направились туда же, Ваше присутствие в Севастополе даст больше неудобств чем выгод для сохранения города и арсенала.

Во имя русских интересов, я считаю своим долгом Вас просить, как бы ни было Вам тяжело, предоставить полковнику Труссону одному заботу о защите города и выехать на Кубань, на русском или французском пароходе, который туда направляется в скором времени.