Воспоминания петербургского старожила. Том 2 - [95]

VI. Журналист – сатир и желчный полемист (А. Ф. Воейков) и еженедельные тетради сплетней и перебранок («Литературные прибавления к Русскому инвалиду») (1830–1835).

VII. Журналист – Тамерлан русской литературы (О. И. Сенковский («Барон Брамбеус») 1832–1846 гг.) и журнал-фейерверк с громким началом и злосчастною судьбою («Библиотека для чтения») (1834–1848).

VIII. Журналист, отставший от одного берега и к другому не приставший (Н. А. Полевой), и воссозданный им безуспешно журнал, родившийся при зареве пожара Москвы и при военных кликах 1812 года, постоянно склонявшийся к падению («Сын Отечества») (1836–1837[756]).

IX. Журналист-Протей (А. А. Краевский) и из лилипута патриотического журнальца выросшая громадная масса «чего хочешь и чего не хочешь» («Отечественные записки») (1839–1850[757]).

Х. Журналист-Икар, хотя и с восковыми крыльями, чуть не достигший солнца, но кувырком слетевший вниз (А. В. Старчевский), с его сначала необыкновенно успешно пошедшим еженедельником до превращения в ежедневник, попавший в руки кредиторов («Сын Отечества») (1856–1868[758] и до нынешнего его состояния полупечального, полукомичного).

Общая характеристика каждой из статей, посвященных которому-либо из этих десяти изданий, состоит в изображении тех личных отношений, в какие автор («Петербургский старожил В. П. Б[урнаше]в») в течение своей жизни бывал поставлен обстоятельствами к этим редакциям, причем имел случай видеть близко ход занятий каждой редакции или знать всю суть журнального механизма того или другого издания от лиц, ближе его поставленных в тесные отношения к самим журналистам. Портфели автора наполнены многими выписками из различных статей, напечатанных в этих изданиях, причем проявляются нередко прекурьезные причины напечатания тех или других мнений и суждений, закулисность которых будет воспроизведена здесь довольно откровенно и, по мере имеющихся сведений, подробно. Подобные опыты с объяснениями автором причин, почему и отчего та или другая статья в том или другом журнале, в той или другой газете, при тех или иных обстоятельствах, при том или ином влиянии, под впечатлением какого именно стимула получала тот или другой вид, не всегда согласный с тем, в каком статья была в рукописи. При этом автору придется нередко повторить то, что делал хромой бес известного старинного французского писателя-юмориста, Лесажа, т. е. приподнимать, так сказать, крыши над кабинетами[759]. Разумеется, относительно живых личностей это сделано быть имеет с тою осторожностью, какая оградила бы как автора, так [и] журнал, в котором он печатает свои «Воспоминания о журналистике былого времени», от обвинений в клевете за бездоказательные, невыгодные для чести некоторых личностей заявления. Вот почему, например, приводя резкие примеры хамелеонистики г. Краевского, автор будет исключительно стоять на почве собственных, личных (в 40-х гг.) отношений к этому публицисту, хвалившему его труды до приторности и потом предоставившему интриганам и врагам автора на тех же самых страницах того же самого журнала те же самые работы выставить в самом отвратительном виде[760][761]. По этой же самой причине, говоря о различных перипетиях г. Старчевского, столь несчастных с 1866 г., после неудачно нелепой покупки домов, приводимы будут очень типичные и очень комичные, перешедшие в судебную нашу литературу сознания г. Старчевского, с необыкновенно простодушною циничностью, в различных его редакционных фортелях и ташеншпилерствах.

Впрочем, из подробного перечня программы каждого из журналов, о фазисах которых я намерен сделать монографико-ретроспективные этюды – жанр, всего легче будет усмотреть всю суть характеристики этих этюдов, по возможности фотографированных верно на память, при помощи дневника моего; но в особенности, так сказать, ретушированных многими совершенно новыми справками, сделанными в Публичной библиотеке.

Автор не излишним считает сказать, что от времени до времени в этих воспоминательных монографиях он будет местами сопоставлять некоторые обстоятельства, характеризующие журналистику, так сказать, сегодняшнюю с журналистикою тех былых времен, какие воспоминает; но это весьма изредка и только в тех случаях, где тождество явлений как бы бьет в глаза.

I Журналист-шутник

В 1824 г. автор, будучи почти ребенком (12 лет), вместе с отцом своим, в то время сослуживцем Александра Ефимовича Измайлова, известного сказочника в стихах и баснописца, был в гостях у этого тогдашнего издателя журнала «Благонамеренный», выходившего в свет тоненькими темно-розовыми книжечками со стихами, преимущественно шутливого характера и с преоригинальною прозою. Замечательно, что журналец этот разносился подписчикам преимущественно сторожами того отделения Департамента [Государственного] казначейства, которого начальником был А. Е. Измайлов, отчасти и сам развозивший свои тощие книжки некоторым милостивцам, как граф Д.И Хвостов, и друзьям, какими у него были все братья Княжевичи[762] и доктор Кайданов. – Измайлов ездил обыкновенно на старинных дрожках, везомых знаменитым его рыжим конем, воспетым им впоследствии в стихах, напечатанных в журнале