Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов - [47]

Меллен, небольшой город герцогства Ганноверского, ничем не заслуживает внимания, но после Гамбурга все кажется нам неимоверно дешево, и сама приветливость хозяев необыкновенна. Впрочем, места эти пострадали весьма мало в продолжение войны.

Небольшое сражение, между Вальмоденом и французами происходившее, и изредка появлявшиеся отряды союзных войск, не сделали ни малейшего вреда жителям. Комендант здешний, старик лет семидесяти, полковник английской службы, не знал, чем и как доказать свою дружбу к русским.

Всякий городок в Германии непременно должен иметь что-нибудь достойное любопытства путешественника, а поэтому и в Меллене, на вопрос наш у жителей, есть ли что здесь достопамятное, показали ничем не украшенный гроб Тиль-Ейленшпигеля, философа и чудака, который имел обыкновение бегать изо всей мочи на верх горы и весьма медлительно спускаться под гору. Если только этим приобрел сей философ бессмертие, то всякое кладбище есть музей редкостей: вероятно, что каждый человек имел какую-нибудь ему принадлежащую странность.

Жители Ганновера весьма рады, что избавились от ненавистного владычества французов. Снова явились повсюду гербы Георга III, и граждане, видя невозможность быть совершенно независимыми, почитают себя счастливыми, принадлежа престолу великобританскому: английский кабинет, наблюдая свои выгоды, умел польстить и самолюбию немцев, возведя Ганновер на степень королевства. Герцог Кембриджский есть наместник королевский и верховный правитель этой области, может быть, самой богатейшей и просвещеннейшей в Германии. Число народонаселения простирается до миллиона жителей. Они имеют свои собственные законы, права, и бывали случаи, что Ганновер заключал мир со странами, враждебными Англии. Войска ганноверские устроены и одеты по образцу английских: вся пехота в красных мундирах; по цвету воротников и обшлагов различаются полки. Народ строен и красив, офицеры (сколько мне удалось видеть) хорошо образованны и не столь скупы, как другие…

Главное богатство этого государства состоит в различных металлах, кроющихся в недрах гор, и соли, которой довольствует оно окрестные страны. Впрочем, и другие отрасли торговли находятся в самом цветущем состоянии. Но более всего привлекает сюда иностранцев славный университет в Геттингене. Доселе занимал он всегда первое место между всеми заведениями этого рода; нашествие французов ослабило круг его деятельности. Но теперь снова учащие и учащиеся собираются со всех концов Европы.

Проходя герцогство Мекленбургское, еще раз удалось нам помолиться над гробом Елены Павловны. Снег и дурная погода лишили моих товарищей удовольствия видеть прекрасный сад и зверинец герцога. Мы обедали в Hotel de Weimar. Во время стола вошел человек в гражданском платье, с охотничьим ножом за поясом – это был принц Карл. Он обошелся с нами весьма ласково; жалел, что время не позволяло нам воспользоваться его предложением посетить замок, и, искренно пожелав счастливого возвращения в Россию, простился с нами. Мы отправились далее, и на другой же день были в пределах Пруссии.

Мудрецы жалеют о слабости и несовершенстве природы человеческой; я жалею о мудрецах, которые принимают дерзость находить несовершенство в чудесном устроении огромной махины, называемой миром. Радость и счастье могли ли казаться для нас столь приманчивы, если бы горесть и злополучие не придавали им прелести и очарования? С таким ли удовольствием встречает весну житель благоуханных, вечно зеленых равнин Италии, как россиянин, полгода погребенный в снежных сугробах лесов архангельских? Так мыслил я, встречая везде веселые лица прусаков, слыша шумные песни радостного восторга от берегов Эльбы до Вислы! И печальные годы минувших бедствий, и опустошения, войной произведенные, и кончина сродников, павших на поле чести, и потеря имущества – все было забыто, везде гремели гимны торжеств и славы, каждый гражданин гордился своей жизнью, благословлял Провидение, даровавшее ему блаженство видеть отечество в блеске побед и ликований!

Узы взаимной опасности, несчастий и славы соединили прусаков с россиянами теснее, нежели самые узы крови, но великодушные союзники казались несколько недовольны изданным в то время повелением короля, чтобы русские везде встречаемы были как братья и друзья. Мы опасаемся, – говорили они, – чтобы воины Александра Благословенного единодушное, свободное чувство сердец наших не приняли за холодное, рабское повиновение. – Нет, добрые, храбрые прусаки! Мы видели, с каким удовольствием пили вы с нами общую чашу смерти, и верим, что не завидуете славе нашей, ибо весте с нами, рука с рукой, стремились и вы к оной!

В Витштоке, довольно обширном, хорошо построенном городке почти на самой границе Пруссии, назначена была дневка. Время прошло весьма приятно. Мы нашли здесь странствующую труппу актеров, ту самую, которую некогда видел я во Фрауштате. Невозможно без смеха и жалости смотреть на унижение драматического искусства! Даже самые лучшие пьесы переделывают эти фигляры по-своему. В первый день давали «Лейб-кучера» и «Деревенского цирюльника»