Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2 - [81]

, не Kriegsglück, но верная тактика, мужество русских и безрассудная отвага Фридриха доставили нам победу, которая есть одно из великих событий нашей военной истории. Но положим, что сначала в битве был выигрыш на стороне Фридриха, мог ли он гордиться успехами? Вам, Ф. В., «десять лет не сходившему с коня в битвах, с оружием в руках прошедшему всю Европу, от Торнео до Лиссабона, и видевшему вблизи вековых героев» (Воспоминания, т. I, стр. 45), должно быть хорошо известно, что треть битв бывает таких, где счастие кажется сперва склоняющимся на сторону побежденных в окончании, но никогда побежденные не приписывают себе успеха, отдавая противнику победу. Не говоря о стратегических битвах и рассматривая только тактические, в противоположность Аустерлицу, Иене, Ауерштедту вспомните о Маренго, Ваграме, Эйлау, Люцене, Лейпциге, Ватерлоо[641], где была та же самая история, как и под Кунерсдорфом, но скажем ли, что при Маренго Меласу, при Ваграме эрц-герцогу Карлу, при Эйлау Беннигсену, при Люцене Витгенштейну, а при Лейпциге и Ватерлоо Наполеону принадлежали успехи и противникам их победа? Не желаем таких успехов вашим «Воспоминаниям»!

5. «Знаете ли вы употребление конной артиллерии, г-н Полевой? Весьма сомневаемся, а мы учились артиллерии и истории ее, и знаем, что говорим!» Так восклицает Ф. В., когда речь дошла до конной артиллерии. Осмеливаемся отвечать ему: не только употребление артиллерии, но и историю ее мы знаем, а чтобы Ф. В. учился артиллерии и истории ее – сомневаемся; если же он и учился, то давно забыл. И, увы! громкое мы не повело его далеко! «Вы знаете, что у нас немного книг в кабинете и что наша библиотека в Карлове, но и из этих немногих книг вы можете узнать, кто изобрел конную артиллерию». Мы не знаем и знать не обязаны, много или мало книг в кабинете Ф. Б. и где его библиотека, и даже есть ли у него какая-нибудь библиотека, а что его изложение истории конной артиллерии неверно и доказывает нашу справедливость – вот это мы знаем очень хорошо. Если Ф. В. берет артиллерию как отдельную часть войска, у которой есть своя тактика, то устроителями ее не были ни русские, ни Фридрих, а французы и Наполеон. Дело в том, кто первый изобрел конную артиллерию, то есть такую, которая есть часть полевой, но для большей движимости коей впрягается под орудия лишнее число лошадей и прислуга сажается на лошадей? Следы такой артиллерии, как всех почти человеческих изобретений, отыскиваются вдали, и еще король Карл VIII сажал прислугу артиллерии на лошадей. Но у нас, и именно, Миних учредил, а Шувалов[642] утвердил, чтобы прислуга полевой артиллерии при конных полках была на лошадях; тогда введены были и коноводы, коих ныне бывает у нас при легком конном 3, а при батарейном конном орудии 5. Эта артиллерия так вредила пруссакам, именно в то время, когда Фридрих имел успехи, а мы побеждали его, что после блистательных успехов при Кунерсдорфе он завел конную артиллерию у себя, и то ограничился одною ротою из 10-ти 6-фунтовых пушек. В первый раз рота эта была употреблена при Ландсгуте, в 1706 году[643], где… Да, жаль, что говорить-то нелегко с людьми, которые плохо знают военную историю, даром что учились артиллерии и истории ее! Вот мы теперь сблизились к двум главным статьям, где оказывается уже такое незнание истории современной и военной, что оно непростительно подпрапорщику, не только ротмистру Наполеона[644]!

6. В ответах своих Ф. В. говорит смело, сражает противника, чем попало, и торжествует победу громко, да все это успехи вроде кунерсдорфских! Когда дошло до похода герцога Брауншвейгского, он советует нам прочитать «Histoire des batailles, sièges et combats des Français» Бланшара. Мы посоветуем ему самому не читать этой вздорной компиляции, познакомиться с политическою историею революции вообще, а для военных дел читать Жомини, Дамаса[645] и Дюмурье[646], бывшего в 1791 году главнокомандующим французских войск. Определим, в чем дело: в «Воспоминаниях» сказано о знаменитом походе австрийцев и пруссаков в 1792 году (стр. 222–223): «В 1792 г. он (герцог Брауншвейгский, убитый под Иеною) был назначен главнокомандующим союзной прусско-австрийской армии, но был разбит при Вальми французским генералом Келлерманом, получившим впоследствии (за что?) звание герцога Вальмийского, Duc de Valmy, и, заключив конвенцию с республикою, возвратился в Германию». Так ли? Но как же могло не изумить нас незнание, показываемое сими словами, в таком деле, которое было одним из важнейших, могло изменить весь ход революции и долго оставалось тайною непостижимою! Действительно, не странное ли дело? После несчастной для французов кампании 1791 г. Австрия и Пруссия соединяются. Две австрийские армии во Фландрии и на Рейне, Клерфета и Гогенлоге, и 16 тысяч пруссаков и гессенцов угрожают Франции и наконец 120 000 пруссаков, австрийцев и эмигрантов идут к Парижу. Их поход кажется торжественным шествием. Король прусский и бурбонские принцы ведут войско. Главнокомандующий, герцог Брауншвейгский (который был потом убит под Иеною) объявляет грозный манифест в Кобленце июля 25-го. У французов нет ни денег, ни войск; Лафайет бежит; безначалие достигает высшей степени; Людовика XVI арестуют, объявляют республику, но гибель близка! Союзники почти без сопротивления занимали города, и августа 30‐го стали в Вердюне, на половине пути от Рейна до Парижа. Конвент готовился уже оставить Париж. Всю защиту Франции составлял Дюмурье, стоя с 25 тысячами в лагере, в Оргонском лесу. Вдруг проходит две недели без действия. Союзники опять движутся вперед; Дюмурье отступает, и сентября 14‐го укрепляется уже у Сен-Менегула. Сюда приводят к нему Бернонвиль 10 тысяч, Келлерман 20, и при других отрядах составляется до 70 тысяч жалких, оборванных, голодных, неопытных солдат, без запасов, почти без артиллерии. Новое бездействие союзников. Они движутся наконец на отряд генерала Келлермана при Вальми, 20 сентября. Келлерман трепещет, готов бежать. Начинается пальба, продолжается несколько часов, союзники прекращают ее, и – вот что известно под именем