Воспоминания кавказского офицера - [6]

Шрифт
Интервал

Илорский редут, если только можно назвать этим именем неправильные кучи грязи, означавшие места, на которых следовало находиться брустверу, вмещал в своей окружной черте роту грузинского гренадерского полка. Солдаты, жившие в балаганах, построенных из жердей и из камыша, буквально утопали в грязи. Ротный цейхгауз, провиантский магазин, конюшни и кухни не имели места в укреплении. Желая осмотреть его внутренность, я оставил в грязи солдатские сапоги, надетые мною вместо калош, сверх тонкой черкесской обуви, и был очень доволен, когда сам из нее освободился с помощью взявших меня под руки солдат. Трудно было понять, для какой надобности редут был построен в Илори, где он ничего не защищал кроме оборонявших его солдат; а зачем они здесь находились, и притом в числе одной только роты, еще менее того можно было объяснить. Самый редут исполнял очень дурно свое официальное назначение, потеряв под потоком абхазских осенних дождей всю оборонительную силу своего профиля. Смотря на него, невольно рождалась мысль, почему не строили тогда в Абхазии, чрезвычайно богатой строевым лесом всех родов, деревянных оборонительных казарм, укреплений из палисада, хотя бы даже из плетня, увенчанного колючим кустарником, а усиливались вскидывать насыпи из жирного иловатого грунта, совершенно неудобного для земляных построек. Человек полтораста солдат, помещенных в редуте, ни в каком случае не были в силах ни предупредить, ни остановить беспорядков, если б они возникли между жителями.

Для надзора за переправою через Гализгу и для перемены лошадей достаточно было бы иметь здесь казачий пост, усиленный десятками двумя пехотных солдат. К нашему несчастью, в то время на Кавказе делалось множество подобных ошибок. Беспрестанно занимали места без всякой надобности, строили укрепления, неприспособленные ни к местности, ни к роду войны, помещали в них гарнизоны слишком слабые для того, чтобы держать в страхе жителей, раздробляли таким образом свои силы, войска подвергали без всякой пользы болезням и всевозможным лишениям, а горцам доставляли этими фальшивыми мерами только случай обкрадывать и убивать русских солдат. Причина этому заключалась в невозможности главным начальникам все видеть своими глазами и обсудить собственным умом, и в неспособности и неопытности частных командиров, особенно таких, которые прибыв из России, получали, по своему чину или по какому-нибудь другому поводу, отдельные начальства и, не слушая старых кавказских служивых, принимались распоряжаться в горах или посреди абхазских и мингрельских болот по правилам воинского устава и школьной фортификации того времени. Не забуду, как один из инженеров, укреплявших береговую линию, спросил с удивлением: из какой фортификации взято это правило, когда ему советовали вместо палисада, располагаемого на кроне бруствера, усадить его колючим кустарником, что было бы не только дешевле, но и действительнее. Надо прибавить, что колючий кустарник употреблялся с большою пользою еще во времена Ермолова, при котором все укрепления на Кабардинской плоскости были усилены этим оборонительным средством, и благодаря ему всегда избавлялись от несчастья видеть в своих стенах неприятеля, что случалось с некоторыми укреплениями черноморской береговой линии, строители которых были весьма ученые теоретики.

От Илори до Дранд считали сорок верст, которые я проехал в один день, потому что на этом пространстве встречалось меньше леса, следовательно, и дорога была получше. Через три рукава Кодора, на которых не было возможности устроить паромов, по причине необыкновенно быстрого течения, мы переправились вброд, имея воды выше седла, так что местами лошади должны были плыть.

Драндская древняя церковь, построенная, как должно полагать, в середине шестого века, в одно время с Пицундским монастырем, лежит в пяти верстах от морского берега, на возвышении, образующем открытую площадь, окруженную лесом со всех сторон. Как памятник византийской архитектуры, она представляла немало замечательного; но я не имел тогда времени заняться ее рассмотрением и ограничился первым впечатлением, которое она произвела на меня своею простою, величественною массой, уединенно господствовавшею над пустынною окрестностью. Кто пожелает ближе познакомиться с характером ее постройки, равно как и с другими памятниками древности на Кавказе, найдет их подробное описание в путешествии археолога Дюбуа. Направо от Дранд виднелись постепенно подымавшиеся лесистые контрфорсы главного хребта, подпиравшие ряд снеговых вершин, врезавшихся в горизонт зубчатою блестящею стеной. Налево шумело море, скрытое от глаз темными лесами. За исключением этого шума повсюду царствовала пустынная тишина.

Выбор этого места под укрепление был весьма удачен, жаль только, что при этом коснулись церкви, заняв ее офицерскими квартирами и складом провианта. В полухристианской, полумагометанской Абхазии следовало беречь подобного рода памятники христианской старины, к которым сами абхазцы-мусульмане питали неизъяснимое чувство благоговения, основанное на темных преданиях о святыне, осенявшей веру их праотцов. В военном отношении этот пункт представлял весьма ощутительные выгоды: давал твердый базис для действий против Цебельды, занимавшей неприступные ущелья по верховьям Кодора, и представлял, по причине здорового климата и хорошей воды, все условия, необходимые для сбережения войск. Приятно было видеть свежие и веселые лица солдат, ясно свидетельствовавшие в пользу драндской стоянки. Число больных в батальоне Грузинского гренадерского полка, зимовавшего в Драндах, не превышало обыкновенно двенадцати человек из семисот. Это был замечательный факт между кавказскими войсками, которые обыкновенно страдали и гибли несравненно более от болезней, чем от неприятельского оружия. В Драндах я воспользовался с удовольствием дружелюбным гостеприимством батальонного командира для того, чтоб отдохнуть один день и вознаградить себя, в первый раз после Кутаиса, за усиленную воздержанность, на которую я был осужден во время всего пути.


Еще от автора Федор Федорович Торнау
Дело чести. Быт русских офицеров

Офицерство в царской России всегда было особой «кастой», отличающейся как от солдат, так и от гражданских людей. Отстраненность от общества объяснялась, в частности, и тем, что офицеры не имели права присоединяться к политическим партиям, а должны были на протяжении всей жизни руководствоваться лишь принципами долга и чести. Где офицеры конца XIX – начала XX века проводили время, когда могли жениться и как защищали свою честь? Обо всем этом вы узнаете из мемуаров русских офицеров XIX века.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.