Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [45]

Гремят котелки возле кухни, скоро завтрак. Обычное утро фронтового дня. Погода радует, небо чистое, голубое, морозец небольшой. На передовой затишье, опять немцы какую-то пакость готовят.

Из штаба корпуса прибыл офицер. Дело обычное, но в этот раз необычно было то, что он с комдивом сразу уединился. Обычно при таких разговорах присутствовало несколько офицеров.

Учитывая сложившуюся ситуацию, все подумали, что речь идет об окружении.

Кончились переговоры и комдив послал несколько разведчиков с каким-то поручением в тыл. Чем это вызвано? Может, с тылом связаться по радио или передать поручение с кем-либо, направляющимся в тыл по делам?

Неожиданно быстро разведчики вернулись. В действительности они проверили, окружены мы или нет. Раз вернулись, значит окружены.

Слово «окружение» никто не произносит, можно вызвать панику.

Комдив отдал приказ об отступлении. Оказалось, что прибывший офицер привез приказ об отступлении и об организации выхода из окружения.

Нам нужно выйти на Северский Донец южнее Белгорода. Дорога Харьков—Белгород уже у противника.

В назначенном месте наши танки прорвут кольцо. К месту прорыва мы должны подойти к 9 часам вечера.

«Окно» для нашего прохода танки будут удерживать час. В 10 часов, независимо от того, успеем мы перейти дорогу или нет, танки уйдут.

Оторваться от противника на передовой удалось. Сымитировали атаку, а сами тихонько уползли. Дивизия в походной колонне движется по заданному маршруту. Первым идет пехотный полк, затем штаб дивизии, остатки обоза дивизии, санбат и второй полк, замыкает колонну артиллерия — три уцелевшие пушки с тремя осколочными снарядами у каждой.

Третий полк к общей колонне не успевал, он двигался по параллельной дороге. Оторваться от противника удалось, но недолго.

Вскоре сзади показались немецкие танки. Близко они не подходят, держатся на расстоянии выстрела наших пушек. Знали бы они, что у пушек по три снаряда, да и то осколочных!

Обогнать и окружить нас они не могут. Местность ровная, летом танкодоступная. Но сейчас зима и в полях лежит глубокий снег. Немецкие танки по такому снегу идти боятся. Конструкция их танков на наши снега не рассчитана. Танк не подминает снег, как наши, а нагребает перед собой сугроб. Если танкист прозевает, танк на сугроб с разгону влезет и ни туда, и ни сюда, и слезть не может, получается хорошая мишень.

Третий полк тоже танки преследуют. Он от нас на расстоянии 2–2,5 километра. Соседняя дорога описывает дугу в сторону от нас, поднимается на небольшой пологий пригорок, снег с которого весенние ветра сдули.

С тревогой наблюдаем — что же будет? По бесснежному полю преследователи полка устремляются вперед и обгоняют его. Наши преследователи покидают нас и тоже устремляются к тому полку. На наших глазах полк окружен и пленен.

После этого нас преследовать перестали. Очевидно, для их танковой части мы не представляли достаточно лакомый кусочек. Авиация противника нас тоже не тревожила.

Зимняя дорога трудная для всех, тяжело людям, не легче лошадям и технике. В пушки запряжено две упряжки, и то они еле справляются.

Осталась одна автомашина — наша радиостанция. Ее мы тащим буквально на руках, то откатываем, то толкаем, но все же едем.

Уже не помню, сколько времени мы шли к назначенному месту прорыва, день или два. К назначенному времени с огромным трудом, но успели. Вот и пункт назначения для прорыва. Это деревенька на шоссе Белгород—Харьков, ее только что захватили и удерживают три наших танка. У одного что-то с гусеницей. К счастью, повреждение легко устранимое.

Танкисты предупредили, продержатся они час или чуть больше. Нам за это время нужно перейти дорогу, а им отремонтировать танк. Для дивизии, хотя и сильно потрепанной, задача очень сложная.

Только успели мы перейти дорогу, как танкисты завязали бой с противником и в полном составе (танк успели отремонтировать) покинули деревню. Далее нам предстоит двигаться в тылу противника, по возможности скрытно, используя, как говорят, складки местности.

В нашем случае складками были овраги, по ним наш комдив решил двигаться. Если в поле снег глубокий, то можно представить себе, что творится в овраге: снег в нем чуть не по пояс.

Лошадки тащить пушки не смогли. Пушки пришлось привезти в негодность и бросить. Медсанбат и обоз хоть с трудом, но продвигаются. Нам предлагают бросить машину, но мы не сдаемся, тащим ее.

Полная неимоверных трудностей бесконечная ночь, наконец, кончается, кончается и наш негостеприимный овраг. С рассветом вышли в реденький сосновый лесок. До С. Донца осталось километров десять.

С тех пор, как оторвались от противника, там за Ахтыркой, движемся без привалов, жуем на ходу у кого что есть.

Неимоверно устали и мы, и лошадки. Придает бодрость и надежду то, что еще немного и выйдем к своим, избежим плена.

На нашем пути реденький сосновый лес. Только лес не маскирует, сверху все видно. Только об этом подумал, как в небе появилось «рама», а за ней и самолеты врага, началась бомбежка.

Бомбы легли вдали от нас. Мы уже облегченно вздохнули, но рано.

Один из самолетов разворачивается и заходит на нашу машину. Бомб у него уже нет, дает длинную пулеметную очередь. В этот раз пронесло, ни нас, ни машину не задело. Снова налет, в этот раз длинная пулеметная очередь попадает в цель.