Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [114]
В разгар этих событий начал действовать наш полк. Нас передали со 2-го Украинского фронта на третий. Перейдя какую-то железную дорогу, мы участвовали в окружении и ликвидации значительной группы немцев.
По окончании этой операции нас направили в богатый событиями район Секешфехервара.
Часть пути шли по бетонированной дороге. Окружающий пейзаж неповторим. В полях с обеих сторон дороги много подбитых и сгоревших танков, как противника, так и наших. Чувствуется, что противник напрягает последние силы. Среди подбитых немецких танков выделяются явно несерийные. Один из них с круглой, караваеобразной башней, по всей окружности которой застекленные оконца.
Дорога, по которой мы едем, на наших глазах превращается в рубеж противотанковой обороны. Саперы долбят ямы как в каменистом поле у дороги, так и вгрызаются в край дороги. Они готовят гнезда для огнеметчиков, которые их сразу занимают. Понятно, если через нашу передовую прорвутся немецкие танки, их здесь достойно встретят.
Танковые сражения здесь проходили серьезные. С обеих сторон в них участвовало до 1000 танков. Была, по существу, вторая Прохоровка.
Западня
Пришли на место. Сменили на передовой воинскую часть, существенно поредевшую во время боев.
Полк располагается на правом высоком берегу ручья, протекающего внизу по слегка заболоченной, поросшей редким кустарником низине. Наш склон не очень высокий, всего метров 15–20, довольно крутой. Противоположный — пологий, на нем как бы два перегиба. От болота начинается небольшой подъем. Затем ярко выраженный более крутой участок. Далее легкий подъем. Недалеко за этим подъемом пролегла грунтовая дорога, идущая вдоль ручья, а за ней необозримые поля. С обеих сторон ручья, на некотором удалении от него, раскинулось несколько хуторов.
Местность явно танкодоступная. Это вселяет тревогу, тем более, что мы только что прошли мимо полей, на которых совсем недавно разыгрались большие танковые бои.
На той стороне в хуторах располагается противник.
Полковник решил, что выгоднее занять оборону на той стороне ручья. Осуществить это удалось на удивление легко. Немцы отошли, не приняв боя.
Полковник обосновался на правом фланге в большом надежном подвале одного из хуторских домов, между 2-м и 3-м батальонами. Мое место в подвале внизу у лестницы.
Не понравилась мне эта обстановка. На передовой тихо. Вылез из погреба поглядеть на белый свет. Небо голубое, безоблачное. Утреннюю идиллию нарушил разорвавшийся недалеко снаряд.
Это особенно не взволновало, вероятно, начинается очередной артналет. На всякий случай вернулся в подвал. Нет, это не артналет, что-то другое. Снаряды рвутся чаще и чаще, вдоль всей передовой. Понял, началась артподготовка перед атакой. В такую переделку на передовой попал впервые.
Похоже на лето 1942 года под Воронежем. Но там донимала авиация, а здесь артиллерия.
Полковник решил перейти в большой кирпичный дом, стоящий на небольшом бугорке в районе первого батальона, на левом фланге. Оттуда хорошо просматривалось все расположение полка.
Идем, пригнувшись, по траншее. Снаряды рвутся вокруг. То спереди, то сзади комья земли сыпятся на нас, прямых попаданий в траншею и ближние окопы нет. Больно ударяют комья земли, летящие от взрывов снарядов.
Добрались до дома. Он большой, по фасаду метров 50, может и больше, полутораэтажный. Внизу — полуподвал с небольшими зарешеченными окнами. Входы в дом с обоих торцов. Стены кирпичные, толщиной около метра, посередине этажа и подвала широкие коридоры, по бокам — помещения площадью метров по 30, практически без мебели.
Дом как будто специально выстроен для размещения наблюдательного пункта.
Наша комната рядом с комнатой полковника, на стороне, обращенной к противнику. Через окно местность просматривается широко во все стороны.
От горизонта, влево от нас, тянется проселок к мосту через ручей, что в нескольких километрах отсюда. По дороге, уходящей к горизонту, пылят одинокие повозки.
Вдруг вдали показался быстро движущийся по направлению к мосту обоз. Что за причина заставляет так торопится? Вскоре стало все ясно, много правее дороги появились немецкие танки.
Из мебели в комнате только большой деревянный дубовый стол со столешницей толщиной сантиметров 5 или 7.
Чтоб лишний раз судьбу не испытывать, облюбовал место для радиостанции под этим столом. Коль снаряд залетит в комнату, все ж какая-никакая, а защита.
Только устроились, раздался страшный грохот, сдавило грудь, захватило дыхание. Стало темно. Воздух в комнате словно сжался, заполнился пороховым дымом, кирпичной пылью, по столешнице забарабанили осколки, обломки кирпичей. Вражеский снаряд нас все ж нашел.
Грудь сдавило, меня словно сплющило, в нос, рот набралась пыль, дым. Вздохнуть не могу, задыхаюсь. Последующей мыслью было: «Неужели это конец?»
Сознание меня на некоторое время, видимо, покидало.
Когда очухался, в комнате стало светлее, над окном зияла огромная дыра. Снаряд попал в стык стены и кровли.
Мы с Володей целы, цела и радиостанция, только нет антенны, от нее остался только небольшой обрывок. Это не беда. У нас есть в запасе кусок телефонного кабеля.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.