Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [100]
Хромать мне не хотелось, начал тренироваться. Сразу после выписки из госпиталя прошел пешком более 100 километров. Сперва было больно, потом боль почти прошла. Делал разные упражнения, хромать перестал. Вернее, чуть прихрамывал, но окружающим это не было заметно. Правда все ж бывало, что иногда кто-нибудь скажет: «Чего-то ты ногу тянешь».
О ранении начал забывать, и вот, рецидив в самый неподходящий момент.
До этого дня все было хорошо. Раненая нога о себе особенно не напоминала. Чувствовал иногда, что по ноге будто течет теплая жидкость, так, как при ранении текла кровь.
Более постоянным и неприятным является ощущение, что ступня находится в чем-то теплом, влажном. Врачи это постоянное ощущение не существующей на самом деле влаги назвали миражем. Этот «мираж» преследует меня всю жизнь. В ненастную погоду не могу уверенно сказать — промочил ноги или это «мираж».
Не получился из меня Мересьев.
Таких острых рецидивов травмы, как под Дебреценом, больше не было. Иной раз похромаешь неделю, другую, и все проходит. В мирное время лишь один раз прихватило. В доперестроечные времена горожан частенько посылали помогать то строителям таскать кирпичи, то в совхозы на уборочную.
Однажды осенью поехал в совхоз, в ненастную погоду, на уборку картофеля. Целый день добросовестно ползал по полю, собрал несколько ведер картофеля. На следующий день травма дала о себе знать. Несмотря на усилия врачей, недели две был на больничном. Не мог ходить.
Положили меня на повозку, подвезли к одному из крайних домов и отнесли в подвал, в котором укрывались местные жители, в основном женщины и несколько инвалидов.
Дальше на повозке двигаться было невозможно, улица, дворы и все вокруг простреливалось оружейно-пулеметным огнем.
Водрузили меня в подвале на стол, кто-то дал на всякий случай револьвер. И уехали, сказав, что вернутся, как будет возможность.
Лежу на столе, то ли заснул, то ли сознание потерял, не знаю.
Открываю глаза, смотрю, слушаю. Револьвер лежит возле меня, в подвале мертвая тишина.
Немного пошевелился.
У мадьяр раздался вздох облегчения. Они решили, что я умер. Когда за мной придут, всех перестреляют. Немцы обычно в таких случаях так поступали.
Наши овладели городом. Стрельба затихла.
За мной приехали, говорят, что полковник приказал доставить живого или мертвого. У Володи со связью не все ладится.
Как только привезли меня, помог Володе связаться со всеми корреспондентами. Доложил полковнику, что все необходимые радиограммы переданы или приняты, заодно доложил, что говорят о складывающейся у них обстановке соседи.
Что значит молодость — к вечеру стал немного двигаться.
Ночь ожидалась спокойная. Радиосвязь не потребуется. Надеялся к утру восстановиться полностью.
Уже собрался отключить радиостанцию, как вдруг от одного из батальонов поступает тревожное сообщение. Перед ними нет противника, когда он отошел, они не заметили.
Это очень большое упущение. Во-первых, во время отхода противник наиболее уязвим, во-вторых, отойдя на какое-то расстояние, противник может создать новый рубеж обороны. Тогда — опять упорные бои.
Меня удивляет, что, судя по переговорам наших соседей по радио, они контакта с противником не потеряли.
Что это значит: нам готовят ловушку или прошляпили в их штабах?
О случившемся доложили комдиву. Он приказал немедленно начать преследование противника.
С километр противника не встречаем. По данным разведки, нет его и дальше в полосе действий полка, проходящей вдоль шоссейной дороги.
Километрах в десяти впереди находится небольшой немецкий аэродром, а еще через несколько километров — городок.
С километр полк продвигается в боевом порядке, а затем перестраивается в походную колонну и продолжает движение по шоссе. К аэродрому удалось подойти скрытно.
Произошел короткий бой. Гарнизон аэродрома капитулировал. Взяли 65 пленных. Захватили 4 самолета, вроде наших «кукурузников», один «Мессершмидт» и много горючего.
Пленные показали, что они считали себя в глубоком тылу, нападения русских не ожидали, не ожидают нас и в городе.
Между аэродромом и городом небольшой лес. На опушке леса, перед городом, мы замаскировались. Время около 5 часов утра, видимость прекрасная. От опушки леса до крайних городских домов метров 300. Из-за угла одного из домов вышла пара патрулей. Они посмотрели в нашу сторону, ничего не заметили и повернули обратно.
Когда патрули появились второй раз, наша разведка их пленила.
Пленные показали, что в городе расквартирован немецкий батальон, укомплектованный «тотальными» немцами. Это были, в основном, непригодные для строевой службы либо пожилые и больные мужчины, либо юнцы.
Батальон размещается на западной окраине в двух казарменных зданиях. Одна рота дежурит, две на отдыхе. Город патрулирует один взвод. В городе в одном из домов живет командир гарнизона — комендант — полковник (oberat). Охраны он не держит.
Командир полка решил двумя батальонами захватить казармы, пока немцы не разобрались, в чем дело, и серьезного сопротивления оказать не смогут. Один батальон прочешет город, а сам он будет разбираться с комендантом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.