Зовись иначе как-нибудь, Ромео,
И всю меня бери тогда взамен!
Должна признаться, что я с трепетом ожидала ответа, ведь то была реплика, с которой должен был начаться прямой диалог между мною и моим собеседником. И она не заставила себя ждать: Ромео отвечал с нежностью, которая ни в чем не уступала моей:
О, по рукам! Теперь я твой избранник!
Я новое крещение приму,
Чтоб только называться по-другому.
Читателю нетрудно вообразить нас — меня на моем балконе и моего Ромео, скрытого в темноте, но отделенного от меня столь малым пространством, что, если бы мы оба протянули руки, наши пальцы могли бы соприкоснуться. Мне остается лишь повторить здесь всю шекспировскую сцену до конца, предоставив читательской фантазии самой дорисовать декорации, а заодно и чувства, которые в эти мгновения зарождались в сердце пятнадцатилетней девушки, дебютирующей, если можно так выразиться, сразу в двух областях — пьянящей поэзии и таинственной любви.
Итак, далее я обойдусь без комментариев, сосредоточив все внимание на самой шекспировской сцене.
Я
Кто это проникает в темноте В мои мечты заветные?
Ромео
Не смею
Назвать себя по имени. Оно Благодаря тебе мне ненавистно.
Когда б оно попалось мне в письме,
Я б разорвал бумагу с ним на клочья.
Я
Десятка слов не сказано у нас,
А как уже знаком мне этот голос!
Ты не Ромео? Не Монтекки ты?
Ромео
Ни тот, ни этот: имена запретны.
Я
Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна.
Тебе здесь неминуемая смерть,
Когда тебя найдут мои родные.
Ромео
Меня перенесла сюда любовь,
Ее не останавливают стены.
В нужде она решается на все,
И потому — что мне твои родные?
Я
Ромео
Твой взгляд опасней двадцати кинжалов. Взгляни с балкона дружелюбней вниз,
И это будет мне от них кольчугой.
Я
Не попадись им только на глаза!
Меня плащом укроет ночь. Была бы Лишь ты тепла со мною. Если ж нет,
Предпочитаю смерть от их ударов,
Чем долгий век без нежности твоей.
Я
Кто показал тебе сюда дорогу?
Ромео
Ее нашла любовь. Я не моряк,
Но если б ты была на крае света,
Не медля мига, я бы, не страшась,
Пустился в море за таким товаром.
Последние слова в его устах прозвучали так пылко, что мне уже не потребовалось разыгрывать волнение — с искренним жаром я отвечала:
Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему.
Ты любишь ли меня? Я знаю, верю,
Что скажешь «да». Но ты не торопись.
Ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер Пренебрегает клятвами любви.
Не лги, Ромео. Это ведь не шутка.
Я легковерной, может быть, кажусь?
Ну ладно, я исправлю впечатленье И откажу тебе в своей руке,
Чего не сделала бы добровольно.
Конечно, я так сильно влюблена,
Что глупою должна тебе казаться.
Но я честнее многих недотрог,
Которые разыгрывают скромниц.
Мне б следовало сдержаннее быть,
Но я не знала, что меня услышат.
Прости за пылкость и не принимай Прямых речей за легкость и доступность.
Ромео
Мой друг, клянусь сияющей луной, Посеребрившей кончики деревьев…
Я
О, не клянись луною, в месяц раз Меняющейся, — это путь к изменам.
Ромео
Я
Не клянись ничем Или клянись собой как высшим благом,
Которого достаточно для клятв.
Ромео
Клянусь, мой друг, когда бы это сердце…
Я
Не надо, верю. Как ты мне ни мил,
Мне страшно, как мы скоро сговорились.
Все слишком второпях и сгоряча,
Как блеск зарниц, который потухает,
Едва сказать успеешь «блеск зарниц».
Спокойной ночи! Эта почка счастья Готова к цвету в следующий раз.
Спокойной ночи! Я тебе желаю Такого же пленительного сна,
Как светлый мир, которым я полна.
Ромео
Но как оставить мне тебя так скоро?
Я
А что прибавить к нашему сговору?
Ромео
Я клятву дал. Теперь клянись и ты.
Я
Я первая клялась и сожалею,
Что дело в прошлом, а не впереди.
Ромео
Ты б эту клятву взять назад хотела?
Я
Да, для того, чтоб дать ее опять.
Мне не подвластно то, чем я владею.
Моя любовь без дна, а доброта —
Как ширь морская. Чем я больше трачу,
Тем становлюсь безбрежней и богаче.
Здесь нам требовался третий персонаж: по ходу действия в этом месте кормилица должна позвать Джульетту. И что же? По воле случая, который, видимо, желал сделать эту иллюзию реальности как можно более полной, в то мгновение, когда пора было прозвучать голосу кормилицы, из глубины комнаты и в самом деле донесся зов. Меня — Эмму на этот раз, а не Джульетту — окликнул какой-то женский голос, и я увидела, как кто-то приблизился к окну.
Уже не имея времени, чтобы изъясняться стихами, я прозой шепнула моему Ромео:
— Подождите, я вернусь.
Войдя в свою комнату, я лицом к лицу столкнулась с Эми Стронг. Мы не видались с самого дня моего прибытия в Лондон, с той минуты, когда я покинула постоялый двор на Вильерс-стрит.
Бедняжка была вся в слезах.
Хотя ее появление пришлось не совсем кстати, я бросилась ей на шею со всем жаром юного сердца, что полно до краев и внезапно, изнемогая в жажде излиться, обретает долгожданного друга.
С первых же слов, произнесенных моей подругой по путешествию, я поняла, что история, которую она хочет мне поведать, весьма длинна и Эми не собирается, придя в столь поздний час, покинуть меня ранее завтрашнего утра.
