Воспоминания - [72]

Подумали, подумали и решили, что не судьба нам сегодня поймать комиссию, договорились отложить поиски на завтра. Сели на извозчика и поехали домой, в город. Было уже поздно, и Е. И. Крассан, не дождавшись меня, сел обедать с детьми. Его прислуга, пресловутая Анюта, с приходом немцев стала как шелковая и принялась за работу, забыв о своей свободе. Мы же делали вид, что ничего не замечаем, и ничего ей не говорили ни о ее прежнем, ни о теперешнем поведении.

Печально села за стол и я, но не могла обедать и сказала, что на этот раз не исполнилось мое видение, и это странно. Не успели кончить обеда, как у открытого окна кто-то меня позвал (мы жили в одноэтажном особняке на Греческой улице рядом с больницей Красного Креста). Выглянув в окно, я увидела запыхавшуюся от быстрой ходьбы Madame Кризберг. Сославшись на своего квартиранта – судебного следователя, она сообщила, что тело моего мужа найдено, перевезено на кладбище, и назвала номер гроба – 14.[309]

Я обвела своих глазами – они были поражены. Ведь все исполнилось так, как мне было сказано в явлении. Не медля ни минуты, я взяла любимую иконку мужа – небольшую, пальца в три шириной, с ликом Спасителя, ленту Георгиевских кавалеров с черными и желтыми полосами – 2–3 аршина, оставшихся для обновления орденов генерала, и поехала вместе с Е. И. Крассаном и его двоюродным братом господином Глейзером на русское кладбище.

Я страшно волновалась, сознавая, что в последний раз увижу дорогого мужа, но уже мертвого. Вспомнила его завет: если найду тело, чтобы похоронила, как всех – просто и по возможности в братской могиле. Страдали вместе, пали от большевистской руки и должны лежать в одной могиле. Никаких отличий, никаких других почестей, как всем, так и ему. Решила исполнить его волю.

Приехали на кладбище и пошли к прапорщику, заведовавшему приемом тел. Оказалось, что этот прапорщик участвовал в походе на Пруссию под командованием моего генерала. Он хорошо его знал и опознал тело.

Огромная братская могила представляла собой большой четырехугольник, по краям которого был вырыт трехаршинный ров. На дне его в ряд стояла масса гробов с номерами на крышках. Тихо, как бы боясь нарушить покой смерти, мы спустились вниз по земляным ступенькам. Прапорщик нашел по списку опознанных фамилию своего бывшего начальника – генерала от кавалерии Павла Карловича Ренненкампфа, гроб № 14. С трепетом подошла я к нему. Люди подняли крышку, и гроб остался открытым… Тягостное, незабываемое мгновение – ясно вижу тело дорогого генерала… Туман в глазах, все поплыло.

Что это – дурно мне? Нет! Надо силой воли побороть <слабость>, хочу быть храброй и походить на своего усопшего героя. Собрались бабы, какие-то темные личности, все глаза устремлены на меня! Еще бы – даровое зрелище! Может быть, с такой же звериной жадностью эти люди смотрели на расстрел моего дорогого. Нет, не дам я им зрелища. Далеко спрячу свое горе от любопытства толпы, от ее шепота: «Смотри, смотри, это – вдова, посмотрим, как убиваться станет». Моментально овладела собой и скрыла горе в своем сердце. Ничего не увидели эти звероподобные люди… Не получив ожидаемого зрелища, толпа потихоньку разошлась.

Подойдя ближе <к гробу>, я увидела бездыханное тело, полуистлевшую чесучовую рубаху мужа и… на груди три отверстия от пуль.[310] Глаза были выколоты, в области легких – масса кинжальных порезов, поврежден палец на руке. Тело не разложилось, и это меня весьма удивило. Присутствовавший же на раскопках доктор не считал это удивительным. По его словам, генерал был обескровлен при жизни, поэтому его тело не разложилось, хотя было закопано неглубоко. Причиной смерти стала одна из трех пуль, попавшая в область сердца. Палец же повредили при откапывании тела – труп неосторожно задели лопатой.

Помолясь Богу, я положила на грудь мужа его иконку и Георгиевскую ленту. Вот и все почести, которые получил от меня мой дорогой генерал. Крышку гроба закрыли, и мы больше никогда не увидим мужа. Мир праху твоему, дорогой муж, честный генерал, истинный патриот и сын своей Родины. Чудный муж, прекрасный отец и семьянин. Да будет тебе земля пухом, и да простит тебе Господь невольные согрешения твои, ибо говорит Евангелие, а значит, Христос – нет человека, который бы не согрешил.[311]

Прапорщик рассказал по дороге к воротам кладбища, что сразу опознал генерала и заявил об этом комиссии. Узнал он его по необыкновенно высокой и выпуклой грудной клетке. Такой богатырской груди, по словам прапорщика, он ни у кого другого не видел. На мой вопрос, не слышал ли он, как и где нашли тело генерала, прапорщик охотно рассказал, что знал. Потом я проверила его рассказ у следователя, и все подтвердилось.

Оказалось, что следователь получил анонимное письмо с указаниями, где искать тело генерала (открыто сообщить об этом, очевидно, боялись). По этим указаниям его легко и быстро нашли. В письме сообщалось, что могила генерала находится в сторону еврейского кладбища, в трехстах шагах от городского колодца.[312] На этом месте будет воткнута палка, там и следовало копать. Все оказалось верным, и тело нашли в указанном месте. Закопано оно было неглубоко – не более как на пол-аршина. Генерал сам рыл себе могилу по приказанию большевиков. Он был болен, слаб и не мог много рыть. Открытку-анонимку получили как раз после моего визита к следователю,