Воспоминания - [4]

Шрифт
Интервал

Много лет спустя, когда я уже пел в «Метрополи­тен-опера», я приехал как-то отдохнуть в Реканати и снова пришел в церковь Санта-Мария деи Мерканти, чтобы посмотреть на любимую в детстве картину. Кошка больше не интересовала меня. Но картина оставалась для меня по-прежнему прекрасной. Это было лучшее «Благовещение» из всех, которые я ког­да-либо видел. Я узнал тогда, что это работа Лоренцо Лотто — великого венецианского художника эпохи Возрождения. Когда я снова увидел столик для умы­вания и виноградные лозы беседки, я подумал о своих детишках, оставшихся в Нью-Норке, где им читали лекции по искусству и каждую субботу водили в музеи. Да, несомненно, они знают об этой картине гораздо больше того, что знал о ней я.

Выйдя из церкви, я решил вернуться домой пеш­ком. Реканати расположен высоко на холме. Долина, раскинувшаяся вокруг небольшими волнистыми при­горками, тянется далеко в обе стороны — и к скло­нам светлых Апеннин, и к берегу Адриатического моря. Море всего в восьми километрах от города. Недавно на половине этого пути я построил себе дом. Я шел по кипарисовой аллее и смотрел на крестьян, которые пахали поля, медленно ступая за большими белыми быками, на девушку, которая мыла в ручье свои длин­ные черные волосы. Затем поля сменились небольшими оливковыми рощами, где виноградные лозы оплетали кривые ветви деревьев. Нужны столетия упорного труда, чтобы виноградник дал хорошее вино. И вер­диккьо — светлое золотисто-зеленое вино, которое де­лают в деревнях нашей округи, действительно вели­колепно.

Прав был художник, написавший «Благовещение», когда изобразил «святую землю» похожей на Италию. Он, думалось мне, не обманулся в своем представле­нии: пейзаж, открывавшийся в ту минуту моему взору, был превосходной иллюстрацией к Ветхому завету.

И я снова порадовался, что вырос в Реканати, где все, что я знал о земле, и все, что мне было известно о небе, слилось в одно целое — в единую реаль­ность. Дети мои росли в Нью-Йорке; мне стало вдруг почему-то очень тоскливо. Несмотря на все преиму­щества, сколько они все же теряли при этом! Так ли уж хорошо для них, что они там?

Я попытался рассказать о том, как много дал мне собор, но не сказал еще самого главного — он научил меня петь. Мне не было еще и семи лет, когда маэстро Квирино Лаццарини, органист собора, предложил моим родителям отдать меня в «Скола канторум»[3]. Это был детский хор, который он создал недавно при соборе по примеру церкви Базилика в соседнем городе Лорето. Я многим обязан маэстро Лаццарини. Это был заме­чательный человек, беззаветно влюбленный в музыку, бесконечно ласковый и терпеливый с детьми, даже с теми, которые не проявляли ни малейших признаков какого-либо таланта. Он очень гордился тем, что сумел организовать хор, который, действительно, очень скоро приобрел солидную репутацию, по крайней мере в на­ших краях.

Помнится, в то время григорианское пение не было обязательным. У нас был смешанный репертуар, в кото­рый входила духовная музыка Россини и Руно, и сочинения, написанные специально для нас маэстро Лаццарини, и произведения молодого дона Лоренцо Перози[4], к которому наш маэстро питал необычайное почтение.


Дон Перози был уже в то время руководителем хора Сикстинской капеллы в Риме (он оставался им бес­сменно до конца жизни) и выдающимся сочинителем той традиционной духовной музыки, которая в Италии получила свое начало от Палестрины. Для меня всегда было огромнейшим удовольствием исполнять его произ­ведения, и я с гордостью вспоминаю сейчас, что он удостоил меня своей дружбы.

В «Скола канторум» нас было человек двадцать, а я был самым маленьким, и маэстро приходилось ста­вить меня на скамеечку, чтобы голова моя виднелась из-за решетки органных труб. Маэстро был очень лас­ков со мной и уделял мне много внимания, а я не находил в этом ничего особенного — ведь я был самым младшим в семье и привык, что со мною нянчились. Только когда он стал разучивать отдельно со мной сольные партии, я понял, как много он делал, чтобы научить меня пению.

Однако, развлекать мастро Парб и петь в хоре собора — это совсем разные вещи. Пение стало для меня самой большой радостью, необычайно прекрасной и волнующей. Я чувствовал, что в этом есть смысл и цель. В школе я был более или менее ослом, а в хоре, как казалось, — самым многообещающим учеником. Маэстро Лаццарини вводил меня в новый мир, и я понял, что не только в состоянии следовать за ним, но и страстно стремлюсь к этому сам. Когда я спел свою первую сольную партию во время большой папской мессы, то окончательно понял, что хочу стать певцом.

Но это, разумеется, было еще делом далекого буду­щего, тогда же я и не представлял себе, как это может произойти. Я был еще совсем юным и имел весьма смутное понятие о жизненных трудностях. Между тем

хор наш стали приглашать на концерты в разные ме­ста, главным образом в соседние города и селения нашей провинции Марке. Однажды нам представился совершенно великолепный случай проехать чуть не по всей Италии. Мы добирались до города Кортона, чтобы петь там па специальной церемонии в честь покрови­тельницы города — св. Маргариты, иногда нам пола­галось небольшое вознаграждение, и я очень гор­дился своими первыми профессиональными заработ­ками, когда вручал их матушке.


Рекомендуем почитать
Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.