Воспоминания - [33]

— Отлично. Санада, найди ему бронежилет и снаряжение! Передай всем отрядам, что выдвигаемся через 10 минут!

— Сакурай-сан, пожалуйста, присмотрите за моей матерью и сестрой.

Онии-сама сказал это Сакурай-сан, затем, не дожидаясь ответа, последовал за Лейтенантом Санадой.

В то время, когда он посмотрел на меня, на нем была слабая улыбка, что совершенно точно не было иллюзией.

◊ ◊ ◊

— Эм, ты в этом уверена?

Когда я смотрела на уходящую спину Онии-самы, Сакурай-сан подошла ко мне и начала говорить.

— Что?

Казалось, что мои мыслительные процессы полностью остановились; на некоторое время моё внимание застыло.

— Как бы опытен Тацуя-кун ни был, сражаться на войне... не задумываясь броситься прямо на поле боя, разве это не слишком опасно?

— !

Шепот Сакурай-сан прозвучал в моих ушах как громкий будильник.

Верно! Чего я так спокойно жду? Онии-сама идет на войну!

— Миюки-сан!?

За спиной послышался голос Сакурай-сан, когда я побежала.

За мной последовал лишь её голос.

Она не могла позволить себе покинуть Окаа-сама.

Извини.

В сердце я перед ней извинилась.

Оставлять Окаа-сама позади болезненно, но прямо сейчас я должна остановить Онии-саму!

Я побежала с одной этой мыслью в голове.

К счастью, он отошел не так далеко, и я догнала его, не потерявшись.

— Онии-сама!

Он может не обернуться. Этот страх пронесся в моей голове, но это было ненужное беспокойство.

Онии-сама что-то тихо сказал Лейтенанту Санаде, который шел впереди него, затем остановился и обернулся.

Санада-сан остановился немного впереди. Вероятно, он это сделал, подумав о нас.

— Миюки, что такое?

Когда он совершенно естественно назвал меня «Миюки», я снова почти замечталась, но сейчас не время для этого.

— Онии-сама, эм,

Я вдруг осознала, что не должна ни под какими обстоятельствами начинать говорить снова и снова «пожалуйста, не уходи».

Это слишком походит та то, что сказала бы героиня, чтобы остановить своего любимого в каком-то романтическом фильме (или романе или манге или чем либо ещё).

Не говоря уже о привнесении полного беспорядка «запретной любви между братом и сестрой».

— Миюки?

Когда я стояла, не находя, что сказать, Онии-сама в недоумении посмотрел на меня.

Должно быть, мои щеки были ярко-красными.

— ...П-Пожалуйста, не уходи, — и, тем не менее, не то чтобы я не могу это сказать. Я должна остановить его, — пожалуйста, не делай что-то столь опасное, как сражение с вражеской армией. Я не считаю, что Онии-сама должен делать что-то столь рискованное.

Я сказала это!..

Чувствуя выполненный долг, я подумала «этого должно быть достаточно».

Чтобы Онии-сама покачал головой на мои слова... вообще покачал головой, для меня было чем-то, о чем я даже не могла подумать.

— В этом действительно нет необходимости. Я иду не потому, что есть необходимость, но потому, что желаю этого, Миюки.

Вот почему его ответ так шокировал меня.

Шокировал отказ, и шокировало то, что его слова почти подразумевали, что он хотел убивать людей.

Но моё тело, вместо того, чтобы попытаться дистанцироваться от него, схватило его за рукав.

С неуклюжей улыбкой, он взял меня за руку, которой я схватила его куртку, и нежно её убрал.

— Как я сказал ранее, я собираюсь мстить тем, кто ранил тебя.

Глядя мне в глаза, выражение Онии-самы было почти смущенным.

— Не ради тебя, но ради моих собственных чувств.

Хотя он это говорил, глаза Онии-самы...

— Если я этого не сделаю, я не смогу спокойно спать.

Казалось, говорили мне, что всё это ради тебя.

— Для меня, единственное, что я могу чувствовать поистине дорогим, лишь ты одна, Миюки.

Это не была моя ошибка.

— Извини, что я такой эгоистичный брат.

И это не было моё тщеславие.

Онии-сама нежно отпустил мою руку, и улыбнулся мне, сохраняя при этом несколько смущенное выражение.

Всё моё лицо, должно быть, горит красным.

Однако вспомнив нечто тревожное в его словах, я нахмурила брови:

— Можешь чувствовать, дорогим?..

Только что Онии-сама сказал ведь не «дорогим», но «могу чувствовать дорогим» так?

Это лишь небольшая разница в формулировке, и за этим не может быть никакого особого смысла... но почему-то я почувствовала тревогу.

Когда эти слова неосознанно выскользнули с моих уст, и они даже не были вопросом, Онии-сама криво улыбнулся, будто говоря «ты меня подловила».

Казалось, что он улыбался, но одновременно с этим плакал.

Не было ничего, похожего на слезы, не говоря уже о том, что я никогда не видела, чтобы Онии-сама плакал, но каким-то образом я ощутила, что для него этот вопрос был полон боли и печали.

— Извини!

Поэтому я извинилась. Я поклялась, что не принесу Онии-саме ещё больше печали, но всё же я опять... думая так, я низко поклонилась.

Его стройные руки проскользнули через мои длинные волосы, лаская мои щеки. Руки Онии-самы, тонкие, но намного большие за мои, сильные и твердые.

Его руки осторожно подняли мою голову, и я посмотрела вверх.

В них не было силы, однако я не могла сопротивляться. Быстрее, чем моя голова могла воспротивиться, моё тело выполнило волю Онии-самы.

— Нет... Думаю, тебе уже время узнать. Если возможно, я бы предпочел, чтобы ты никогда это не узнала, но... Как дочь нашей матери, и племянница нашей тёти, в любом случае, это была бы просто мимолётная мечта.