Воспоминания : 1881 - 1955 - [58]

Мало было надежд на успех этого предприятия. Хотя правительство опиралось на демократические силы края, представленные губернским земским собранием, избранным уже после февральской революции, в которое входили представители всех главных политических партий, мало кто за пределами Крыма знал об его существовании. Правда, кроме местных общественных деятелей, в него входили такие величины, как С. С. Крым (председатель, кадет, бывший член Государственного Совета по выборам от Таврического Земства), М. М. Винавер (министр внешних сношений, кадет, бывший член Государственной Думы) и В. Д. Набоков (министр юстиции, тоже кадет и член Государственной Думы). Но если эти имена много значили для края и даже для России, какое они могли произвести впечатление на английского адмирала, имевшего о ней смутное представление. Пишущий эти строки еще за несколько дней до прихода эскадры, по просьбе С. С. Крыма, поехал в Севастополь, чтобы разузнать там, хотя бы через немцев или украинского командующего флотом, о намерениях союзников. Никаких сведений ни с той, ни с другой стороны получить ему не удалось, и миссия его могла бы закончиться неудачей, если бы как-то утром он не увидел входящий на рейд английский миноносец. Сошедшие с него офицеры отправились прямо в гостиницу Кист к жившему там немецкому адмиралу, (177) чтобы, как выяснилось впоследствии, сговориться с ним об условиях капитуляции. Офицеров этих удалось остановить при выходе, и "начальник протокола" поспешил сообщить им о существовании Крымского правительства, на что последовал их вопрос: "Большевистское?" Удалось в кратких словах объяснить им, какое правительство правит Крымом, и просить их сообщить об этом их командованию в Константинополе. На это они возразили, что 26-го ноября в Севастополь прибудет, под командой адмирала Колторпа, союзная эскадра и тогда все выяснится. Так как это было то, в чем состояло поручение, то оставалось только послать телеграмму правительству и ждать дальнейших распоряжений. Таковые не замедлили:

С. С. Крым просил приготовить все для достойной встречи.

Для "начальника протокола" поручение это было нелегким. Он понимал, какие трудности таились в организации встречи представителей русской общественности, оказавшихся в первый для них раз на ролях власти, с представителями союзного командования, к тому же еще морского и английского. С одной стороны было отрицание всякой торжественности и этикета, с другой - строгое и традиционное отношение к ним. То, что казалось для русских политических деятелей смешной и ненужной "китайщиной", было для английских моряков своего рода священнодействием. Всякое нарушение этого этикета, даже в мелочах, могло не только уронить в глазах иностранцев престиж Крымского правительства, но и скомпрометировать успех его предприятия. Все это осложнялось еще тем, что Крымское правительство в Севастополе было чужим, никем не признаваемым, а для украинского морского командования даже враждебным. Не пользовалось оно симпатиями и со стороны Добровольческой Армии, хотя и признававшей его, но считавшей его ненужным.

Самим легким было приготовить для прибывающих членов правительства помещение и встретить их на вокзале. Гораздо труднее было устроить их переправу с пристани на флагманский корабль. Никоим образом нельзя было допустить, чтобы Крымское правительство отправилось на этот корабль на ялике с одним гребцом без кормового флага. В этих условиях ему пришлось бы пристать к левому борту и не получить официального приема, как группа частных лиц.

(178) Особенно важен был вопрос о флаге. Подойти к кораблю под "жовто-блакитным" флагом значило бы быть вовсе не принятым: англичане не признавали "самостийной" Украины. Нельзя было поднять и бело-сине-красный флаг: англичане знали его как флаг коммерческого русского флота и заставили бы пристать к левому борту. Оставался один флаг, к которому, как это знал "начальник протокола", английские моряки отнесутся с полным уважением, а именно: Андреевский. Но тут возникали два сомнения: одно - сохранились ли после революции во флоте такие флаги, и другое, рискнут ли члены правительства идти под ним. Спрашивать указания у С. С. Крыма было бесполезно и поздно, ведь он назначил пишущего эти строки "начальником протокола" именно потому, что сам не разбирался в этих вопросах и полагал, что тот, по своей дореволюционной деятельности с ними вполне был знаком.

Прежде всего надо было во что бы то ни стало достать паровой военно-морской катер. С этой целью "начальник протокола" отправился к командующему "украинским флотом" адмиралу Черниловскому-Соколу, которого он хорошо знал, и не стесняясь попросил его дать Крымскому правительству катер с командой для визита английскому адмиралу. Адмирал, выслушав его, сказал, что он никак этого сделать не может, но, входя в его затруднительное положение, предоставит катер лично ему; соответствующее распоряжение будет дано им командорам катеров. На следующее утро "начальник протокола", еще задолго до прибытия союзной эскадры, отправился на пристань, у которой были отшвартованы катера и, выбрав один из них, спросил командора, есть ли у него Андреевский флаг? Получив утвердительный ответ, он, дав на чай, попросил командора поднять этот флаг, как только катер с ним и приведенными им лицами отчалит от берега. Заручившись согласием командора и увидев, что союзная эскадра входит в бухту, "начальник протокола" отправился за членами правительства и, приведя на пристань, усадил на катер. Когда катер отошел на некоторое расстояние от пристани, он дал знак командору и андреевский флаг тихо взвился на корме. Впечатление произведенное этим на членов правительства было неодинаковое. Входившие в его состав социалисты, (179) приняв равнодушное выражение лица, молча отвернулись; С. С. Крым, M. M. Винавер и H. H. Богданов снисходительно улыбнулись, только В. Д. Набоков, сидевший до тех пор с озабоченным лицом, просветленный поднялся со своего места и молча пожал руку "начальнику протокола". Катер подошел к правому борту, и наверху, у самого трапа, уже стояли для официальной встречи два мичмана с подзорными трубами в руках. Когда С. С. Крым, шедший впереди, собирался вступить на борт корабля, "начальник протокола" успел крикнуть ему: "Соломон Самойлович, шляпу!" Мичманы отдали честь, и члены правительства проследовали к каюте адмирала.